Потом изменилось мнение. Вернее, Леск увидела, что Рес на самом деле далеко не глуп — ловко прикидывался дворянином, легко вникал в сложные расчеты, красноречие неплохое показывал. Кроме того — смелый, решительный, боец отличный, если куда влипнет, думает исключительно о том, как выбраться. Окончательно Леск поняла, что любит его, после первой встречи с драконами — испугалась тогда за Реса больше, чем за себя.
Но не из-за этого всего Рес очухаться не мог, а потому, что совсем уж краешком прикоснулся к волшебству — понял, как воспринимает мир колдунья. Леск ощущала движение волшебных сил — не объяснишь человеческим языком, на что они похожи. И видеть волшебство могла, если надо — это уже понятнее, ближе к привычному людям зрению. Все равно сложно объяснить. Вот так вот: понимаешь, а объяснить не можешь, бывает же…
Рес действительно очень многое узнал о колдовстве, гораздо лучше понял, как творятся заклинания. Мог бы, пожалуй, и сам колдовать — вслепую, не зная, получается ли. Сложное колдовство недоступно — для него нужно учитывать потоки волшебных сил, другое всякое, без колдовского чутья непонятное. Еще Ресу навыков не хватает, знаний. А простенькое что-нибудь можно попробовать. Да хотя бы с волшебным зеркалом поиграться, на прямую тропу стать… нет, с тропами лучше не рисковать. Под присмотром Леск разве что.
А вот как ему удалось пролезть в душу Леск, Рес не понял, да и она сама тоже — все время поглядывала вопросительно и озадаченно. Как еще и отнесется, когда узнает… Тайн каких-то Рес у нее в душе не обнаружил, но это не значит, что нет их.
Рес уже очухался, тем временем рыбу доели, оставив лучшие куски детям, и приступили к сладкому — медовым лепешкам, засахаренным ягодам и отвару ароматных трав.
Тагин рассказывал очередную историю, как в селение побережников Тонкая Кость на Холодном потоке явились беженцы из империи. Их приняли, но оказалось, что и местные и прибывшие — из одного рода резчиков стекла звездной дороги. И это тоже ничего, но и у беженцев, и у местных было по своей старейшине рода, которые не смогли договориться, кому же из них дальше командовать. Аж поединок на ножах хотели устроить.
— Из-за власти?! — удивилась Леск. — С ума посходили?!
— Из-за того, что никто из них власти не хотел, — объяснил Тагин.
— Ах вот в чем дело… Понятно.
Если бы историю рассказывал не степняк, а, скажем, морянин, вообще верить не стоило бы. Услышал кто-то, что две старейшины одного рода оказались в одном селении, а остальное несложно додумать — обычно так. Но у степняков не принято добавлять к слухам подробности от себя — все равно выясняется, как на самом деле было, и начинают выискивать, кто первый соврал. Найдут и верить больше не будут.
Тагин-са покачала головой:
— Мы можем понять, почему ваши старейшины не хотят быть старейшинами. Но почему до смерти? В Степи поединки редкость. Последний был восемнадцать лет назад — между молодыми парнями из-за женщины. Поединков между женщинами не помнят даже старики, только в легендах бывает. А между старухами… Такого никогда не было.
— Так они все же подрались, или растащили их?! — спросил Рес.
— Растащили, — кивнул Тагин. — Теперь договариваются. Так куда вы направляетесь?
Все правильно — поели, о ерунде поболтали, пора и о важных делах поговорить.
— Нам нужно к Белому Зеву, — сразу и напрямую ответила Леск. — Я колдунья, и нам нужно выяснить, что происходит с волшебными потоками.
Степняки помолчали, нахмурившись. Незаметно, чтобы испугались колдуньи, да и не суеверны они — носят только по одному простому оберегу из храма всех богов. И все же не нравится им, что гости собрались к Белому зеву. Тагин качнул головой:
— Это слишком опасно. Там фоликсы.
И замолчал. Сказано достаточно, чтобы побережники отказались идти к Белому зеву. Если знают, кто такие фоликсы, и не совсем дураки. Удивляться, возмущаться — оскорблять себя и гостеприимных хозяев. Не судьба?..
— Белый зев оказался в промежутке? — вдруг спросила Леск. — Или даже в другом мире? Фоликсы встречаются только на Колдунье, там много переходов из их родного мира в наш. И они приходят только осенью, когда у красной рыбы нерест.
Тагин поднял бровь:
— Вы все равно хотите туда идти?
— Если есть какая-то возможность, — ответил Рес. — И не слишком опасно.
Степняк помолчал, кивнул какой-то своей мысли:
— Опасно. Шаман Агир из рода серых рысей ходил туда. Рассказывал. Когда в наш мир начало возвращаться волшебство и ожили прямые тропы, несколько десятков их сплелись у Белого зева, и весь узел переместился в какой-то промежуток, потому что в нашем мире он был бы слишком неустойчив — так говорит Агир. Дальше на север — каменистые пустоши. Раньше туда почти никто не забирался, а сейчас — многие, не сойдя вовремя со прямой тропы. Видели следы фоликсов и возвращались.
Рес не был удивлен, что Тагину, обычному бортнику, так много известно. Это знаменитое «Длинное ухо», из-за которого степняков подозревали в колдовстве даже в самые несуеверные времена. Суть такая, что слухи в степи обгоняют почтовых птиц, все про всех все знают, а утаить что-то почти невозможно. Сами степняки объясняют просто: небо слышит любое сказанное слово, и у неба нет тайн от людей.
— Фоликсы тоже ходят прямыми тропами, — продолжал Тагин, — и оказываются в нашем мире. Или пустошь тоже утащило в их промежуток. Там и прямые тропы ненадежны — слишком близко друг к другу, и потому легко сбиться еще до пустоши. Обычные люди стали вести себя на прямых тропах осторожнее, но тем, кто связан с колдовством, нужно к Белому зеву. Туда отправлялись наши шаманы — встретили фоликса и едва успели сбежать, даже колдовство не помогло. Хорошо, что у них были быстрые лошади. Потом отряд повелителей демонов из страны Десяти племен. Все — колдуны, с множеством оберегов, волшебных печатей, с заговоренным оружием. Они не вернулись. Агир пошел один. От фоликсов он прятался. Ни одного не видел, только слышал, как они ползают. Такая большая тварь не может передвигаться бесшумно. Потом, уже в другом промежутке, на Агира нападали огромные птицы, он шел ночью, а днем прятался. Потом встретил каких-то покрытых панцирем тварей, говорит, что отбился волшебством смерти. Потом шел по леднику из соленого льда. Но добрался до Белого зева, говорит, что волшебные потоки там бурлят, как в котелке. Опасно там оставаться, Агир даже не заходил в святилище. И еще говорит, что у него на глазах сливались какие-то вихри. Говорит, сливались, но не усиливались. Агир тогда узнал, что хотел, и сумел вернуться прямой тропой.
— А что он хотел узнать? — живо спросила Леск.
