— А что он хотел узнать? — живо спросила Леск.
— Не сместятся ли прямые тропы. И не превратятся ли во что-то.
— А волшебными потоками не занимался? Когда это было?
— В самый снег. Дней сто назад.
А с волшебными потоками непонятное началось дней пятьдесят назад.
— Почему Агир пошел один? И пешком? — выспрашивала Леск.
Тагин внимательно посмотрел на нее. Качнул головой:
— Чем больше людей в одном месте, тем легче фоликсу их обнаружить. Так говорит Агир. Вдвоем в два раза опаснее, чем в одиночку, но втроем — уже не в два раза, а в четыре. Вчетвером уже раз в двадцать. Потому и на лошадях нельзя. Лошадей фоликсы чуют гораздо лучше, чем людей. Почему — я не знаю.
— Вероятно, фоликсы отслеживают искажения теневых потоков, — рассеянно объяснила Леск — она хмурилась, что-то обдумывая. Неужели все равно собирается к Белому зеву? Несмотря на фоликсов, промежутки и прочее? Наверняка думает: раз какой-то полуграмотный шаман прошел, то ведьма вершины, знающая уйму заклинаний, легко проскочит. Но ведь целый отряд отличных колдунов не вернулся! Рес решил, что запретит идти к Белому Зеву властью посредника. Им же вдвоем надо быть, Леск без Реса колдовать трудно.
Тагин тоже считал, что лучше не рисковать:
— После Агира никто туда не ходил. С тех пор промежутки могли измениться. Стать гораздо опаснее. Агир тоже говорит, что фоликсов со временем будет все больше.
Леск молча кусала губы. Рес видел, что она боится и сомневается, идти к Белому зеву ей страшно, но не идти — тоже страшно. А тут еще и знание о настоящей сущности Императора — вдруг оно важнее всех волшебных потоков? Можно ли рисковать?
Тагин, хоть и простой бортник, тоже увидел, что Леск волнуется:
— Неужели для вас так важно туда попасть?
— Важно! — подтвердила Леск.
— Да, важно, — согласился Рес, но тут же возразил: — Только мы и сами не знаем, стоит ли одно того. Если стоит, то и для вас тоже важно — да вообще, для всего мира. К тому же еще одно дело появилось, тоже непонятно, важнее оно волшебных потоков, или нет.
— Для всего мира? — зачем-то переспросила Тагин-са.
Тагин задумчиво вздохнул:
— Когда в мир вернулось волшебство, поначалу многие испугались. В каждой болячке видели порчу или сглаз. Сейчас успокоились. Не так уж страшно колдовство: душу в храме неба очистил, оберег в храме всех богов взял, и ничего не бойся. Зато можно лечиться у шаманов, ходить прямыми тропами. Но вы говорите, что может стать хуже?
— Может! — горячо подтвердила Леск. — Особенно если опустится небесная сеть.
Тагин чуть выпрямился — сам испугался? Леск про эту сеть Ресу рассказывала — жути нагнала, она умеет. В мире, где все слова волшебные, даже любая мысль обращается в колдовство разума, теперешним людям придется тяжело. Только самые тупые выживут.
Тагин повернулся к жене. Ни слова не сказал, но она, недовольно вздохнув, принялась отстегивать костяные пластинки от своего ожерелья — гадать собралась, как принято у степняков. Леск не доверяла всяким там предсказателям и прорицателям, говорила, что волшебство времени слишком ненадежно и капризно, легко ошибиться, а Рес доверял Леск, потому на гадание не надеялся. Да и Тагин-са чуть кривила недовольно губы, похоже, сама в эти свои пластинки не верила. А вот у Леск почему-то взгляд стал внимательным, она подалась вперед и спросила у Тагин-са, указав на пластинки:
— Это волшебные печати? Волшебство будущего?
— Да какое там, — пожала плечами степнячка. — Метки просто, что выпадет, то выпадет. Угадать, что будет, можно, если простой вопрос. И выпадет простое сочетание меток, а то часто такое выпадает, что разгадать невозможно. А поменять будущее нельзя. Что выпало, то выпало.
— Но ведь угадываешь, — мягко возразил Тагин.
— Не всегда. Зато почти всегда можно обойтись и без гадания. Какой у вас вопрос, идти — не идти?
Леск, подумав, уточнила:
— Идти прямо сейчас, отложить на потом — когда уладим другие дела, — или не идти.
Не слишком ли сложный вопрос, ведь гадание только с простыми действует? Но Тагин-са спокойно кивнула, принялась выкладывать метки, что-то бормоча. Сначала выстроила в прямой ряд, потом приращивала к нему кривые ответвления. Сложный выходил знак. А как же случайность? Обычно в гадании надо что-то подбросить или выбрать вслепую, или, там, краску разлить — очертания пятна тоже случайными будут. А такое гадание больше на расчет похоже, словно будущее предопределено и его можно просчитать. Нет — Тагин-са сняла с ожерелья еще одно украшение в виде крошечного боевого топора. Подбросила его так, чтобы упал, не задев выложенных меток. Несколько их переместила на другие «ветви». И, вздохнув, сказала:
— Выходит, что вам надо идти. И прямо сейчас, про другие дела можно вообще не думать.
Ресу совсем не хотелось приближаться к фоликсам. А тем более — подпускать к ним Леск. Хотелось домой, на Горячую Чернь. Да вообще, нельзя вот так вот, не подготовившись, ломиться в гиблые места. Правильнее всего было бы собрать как можно больше колдунов, пусть посоветуются, как ловчее добраться до Белого Зева, чтобы фоликсы не съели. Хорошо бы обереги всякие задействовать. И как может быть, что знание про настоящую сущность Императора вдруг стало не важным, аж можно вообще не думать? Что тогда важно? Может, на самом деле Ресу привиделось, что он в чужие души лазил? Вот уж нет — не бывает таких взаправдашних видений.
Леск, вон, тоже хмурится и в сомнении покусывает губы. И Тагин недоволен, головой покачивает.
— Это точно? — спросил Рес. — Нам обязательно идти прямо сейчас?
— Выходит, что так, — медленно сказала Тагин-са. — Не прямо сейчас, но на другие дела времени не тратить. На редкость точный ответ сложился. Особенно, как на последнее время.
— А что, редко складывается?
— Да, слишком часто выпадает пустота. Как ни разгадывай, кроме пустоты ничего не получается.
— Пустоты? — переспросила Леск.
Тагин-са кивнула:
— Как будто что такое случиться, что невозможно описать никакими знаками. Хотя знаками все можно описать, хоть приблизительно. Должно, это из-за тех изменений в волшебных потоках, про которые ты говорила. Они же могут влиять на волшебство времени?
— Прорицатели и предсказатели почему-то в растерянности, — вставил Тагин. — Целыми днями пьют вино, вместо того, чтобы предсказывать.
Леск все также хмурилась, но заметно побледнела. Тихо прошептала на искаженном языке побережников:
— У нас нет времени.
Рес почувствовал злость, но тут же взял себя в руки. Спросил у Тагин-са:
— И сильно нам надо спешить? Может, вправду прямо сейчас двигаться?
