Почему они, так не похожие друг на друга ни внешностью, ни образом жизни, все-таки подружились и даже открыли "собственное дело", мальчики и сами не понимали. Поначалу они торговали газетами каждый по отдельности, но почему-то часто выбирали одно и то же место и шумно выясняли из-за этого отношения. Однако долго ругаться среди толпы людей, которые запросто могли бы поинтересоваться, почему двенадцатилетние дети не в школе и кто позволил им заниматься уличной торговлей, было опасно, и ребята, видя, что ни один из них не желает уступать другому, расходились на несколько шагов и принимались не слишком умело переманивать друг у друга покупателей.
А однажды в середине их "рабочего дня" внезапно пошел особенно сильный ливень, и Михаил, тщетно пытаясь спасти от него хотя бы часть быстро пропитывавшихся водой газет, увидел краем глаза, что Леонид раскрывает над своим товаром большой темно-зеленый зонтик. У самого Медведкова зонта с собой не было, и он, понимая, что не может справиться с разбушевавшейся стихией, уже собрался уходить, когда его более предусмотрительный конкурент вдруг поднял свои связки газет и направился в Мишину сторону.
— Давай вместе, — сказал он кратко, поднимая зонтик повыше и накрывая им их обоих. Михаил удивился и даже собрался было послать непрошенного помощника подальше, но в последний момент вместо ругательства почему-то улыбнулся и произнес:
— Спасибо.
В тот день они простояли под дождем еще два часа, и им даже удалось продать довольно много газет, но главным было не это. Больше всего Мишу изумило то, что оставшиеся газеты, когда он принес их домой и развернул прикрывающую их упаковочную бумагу, оказались далеко не такими мокрыми, как он ожидал. Пара лежавших сверху изданий, до которых особенно легко было добраться дождевым каплям, и несколько нижних, находившихся ближе всего к мокрому асфальту, были отсыревшими, но все остальные, занимавшие середину свертка, выглядели так, словно их сначала намочили, а потом высушили — их страницы были волнистыми и в серовато-желтых разводах, но напечатанные на них тексты вполне можно было прочесть. Михаил и помогавший ему сушить газеты Виктор долго пытались понять, когда же издания успели высохнуть, но так и не смогли найти этой странности никакого разумного объяснения. В конце концов, они решили, что газеты внутри пачки были бракованными изначально — распространители, у которых Михаил покупал этот товар, вполне могли подсунуть ему намокшую, а потом подсушенную пачку. Однако через несколько дней, когда Миша с Леней снова попали под дождь, Медведков обнаружил, что нераспроданные им газеты опять промокли гораздо меньше, чем, по логике вещей, должны были. Больше того — он стал замечать такое и в те дни, когда Левцов не мог составить ему компанию и он торговал в одиночку. А спросив у самого Леонида, много ли газет ему приходится выбрасывать после дождя, получил от него немного удивленный ответ:
— Зачем, я вообще ничего не выбрасываю! Только самый нижний экземпляр иногда намокает — так я его утюгом глажу, а потом за рубль какой-нибудь бабуле-пенсионерке продаю.
Михаил удивился еще сильнее и в тот же день попробовал провести дома эксперимент: намочил одну из старых газет и попробовал высушить ее утюгом. Как он и предполагал, столь жестокого обращения тонкая газетная бумага не выдержала, превратившись "в знак протеста" в смятый и слегка поджаренный комок, больше всего напоминающий папье-маше. Но Медведкову почему-то казалось, что его новый друг не врал и даже не особо преувеличивал, когда говорил о том, что ему удается привести в более-менее приличный вид безнадежно испорченные газеты. Да и зачем бы ему обманывать Михаила в таких вещах, которые очень легко было проверить?
Одним словом, общаться с новым знакомым Медведкову было все интереснее, да и Левцов отвечал ему взаимностью, и подростки сами не заметили, как стали помогать друг другу в торговле, а потом подружились. Выяснилось, что Леня — ровесник Миши (он был младше на четыре месяца, и ему совсем недавно исполнилось двенадцать лет), что учится он в той самой крутой гимназии, учеников которой постоянно ставили в пример самому Михаилу и его одноклассникам, и что его родители уверены, что после школы он ездит в бассейн, а не торгует газетами возле супермаркета. На вопрос Михаила, зачем ему вообще нужен этот газетный "бизнес", если богатые родители не отказывают ему в карманных расходах, Леонид ответил не сразу — похоже, раньше он вообще ни разу об этом не задумывался.
— Ну как же… — пробормотал он неуверенно. — Это ведь интересно, понимаешь? Я ведь не только газетки продавал, я в прошлом году еще машины мыл — подбегаешь на светофоре к какой-нибудь тачке покруче и быстренько стекла протираешь, а тебя за это либо обматерят и прогонят, либо денег дадут! Это здорово, но очень уж рисково — я все время боялся, как бы папин "Шевроле" рядом не оказался и он меня не увидел, поэтому на газеты и перешел. Тут тоже классно… никто тебе не указывает, как надо все делать, никто вообще за тобой не следит. Только менты, а от них бегать тоже здорово!
На вопрос, не боится ли он, что его родители пойдут в универсам, рядом с которым они торговали, Леонид лишь пренебрежительно махнул рукой и сообщил, что его мама с папой по таким дешевым магазинам не ходят. Миша, отец которого тоже не ходил в этот супермаркет, потому что считал, что в нем чересчур высокие цены, в ответ промолчал и отметил про себя, что его дружба с Леонидом может оказаться не только интересной, но и выгодной — если их все-таки заберут в милицию, родители Левцова наверняка быстро вытащат его оттуда, а вместе с ним, возможно, помогут и ему, Михаилу. Впрочем, главным в их отношениях все-таки был не расчет, а взаимное любопытство — мальчиков, живущих в настолько разных условиях, интересовали любые подробности жизни друг друга, и они щедро делились ими, когда рядом не было потенциальных покупателей. И как-то само собой получилось, что главным в их паре оказался не Леонид, а более опытный в плане разных житейских ситуаций Миша. Именно он учил Левцова, как усыпить бдительность родителей, если те вдруг начнут подозревать, что сын что-то скрывает, и где прятать от них "лишние" деньги, как подделать оценку в дневнике и каким образом уболтать самую строгую школьную учительницу, убедив ее, что Леня не пришел на урок по какой-нибудь уважительной причине. Все эти советы помогли его другу еще более ловко, чем раньше, обходить домашние запреты и школьные правила, благодаря чему его коммерческие дела пошли намного более успешно, а к Михаилу он стал относиться не как к ровеснику, а как к старшему, очень уважаемому товарищу, в то время, как сам Миша начал посматривать на него чуть-чуть свысока. Впрочем, обоих мальчиков сложившиеся отношения полностью устраивали.
