сидя словно бы в двух мирах.
Тронул плечо — и тут же отпрыгнул. Ветер развеял прах.
Путник поднялся, взглянул на утес, голову вздернул ввысь.
Замер, услышав тягучую песнь. И слезы вдруг полились.
Годы прошли, и уж сгинул тот путник — в ночи или в пустоте?
Но до сих пор, коль достигнешь утеса, слышишь его везде –
Голос мужчины, что прахом несется в ветре остывших дней.
Голос мужчины, что молится солнцу и звездному небу — о ней.
Хольфстенн закончил и перевел взгляд на Данан, твердо сказав:
— Думаю, самое главное в этой части. А начало я тоже не помню. Там страниц десять.
— Это сгинувший на утесе и есть Преданный? — уточнил Тайерар. Ну не просто же так они тут слушали, как гном стихи читает! Вечный, расскажи он кому…
— Да, — отозвалась Данан. — Лишь с одним учеником Эгнир связывали особо близкие отношения.
Хольфстенн прикрыл глаза, кивнув.
— Астердис Лавентиль.
Воцарилась тишина, которую, взяв на себя смелость, нарушил Анси:
— И ч’во эт’ нам дает?
— Вам — ничего, — шепнула Данан. — А мне — хороший повод побеседовать со старым знакомым.
— Я не понял, — заговорил Рендел. — То есть этот Фирин просто хочет воскресить возлюбленную?
Данан хмыкнула:
— Кто бы знал? Но даже если бы это было единственной его целью, я бы предпочла, чтобы он этого не делал.
— Почему это? — изумился Рендел. — Вы вон, командор, хотите спасти Жала, и ничего.
— Потому что — Вечный, не верю, что говорю это, — я не думаю, что Эгнир была так уж безгрешна, если от нее мечтали избавиться все короли Аэриды.
— Все? — Уточнил Рендел. — Или только трое? Эльфийские?
— Все, — ответил Стенн. — Когда мы торчали в королевском архиве Руамарда, мы много чего там вычитали. И, поверь, малыш — все.
— Если вы не ошибаетесь, — заговорил Тай, — то ради воскрешения этой особы Фирин уже всерьез навредил трем королевствам.
Хольфстенн щелкнул пальцами и указал на генерала: именно.
— Да и вопросы насчет смотрителей Пустоты и Алеонта тоже к нему остаются. — Заметила Данан.
— Как и насчет Фиала Бурь, — увесисто поддакнул Тай. Он, конечно, стал более терпим к магам, но вовсе не испытывал желания тянуть судьбу за хвост и проверять, что там может вылезти из-за Разлома. Один маг оттуда уже вылез, не так уж давно. И вон, чем кончилось!
— Ну вот и узнаем, — подытожила Данан. — Завтра отправимся в ближайшую гавань. Думаю, Вальдриссан вскоре прибудет туда, как и Ултала с результатами разведки.
Тайерар ничего не сказал. Он недобро посмотрел на чародейку, но смолчал — пока что.
— Да, Сеорас, — обратилась чародейка. — У меня не стало посоха, а в Калагорне я подходящего не нашла. Я возьму что-нибудь в дорогу из твоих кладовых?
Магистр, изумившись, сказал, что Данан может выбрать любой, кроме его собственного.
— В таком случае, — внезапно заговорил Рендел, — раз мы все прояснили, я должен кое-что уточнить, командор.
Данан посмотрела на подчиненного с внезапным интересом: чего это он?
— Я слушаю.
— Мы тоже едем? Я имею в виду себя и Анси.
— Конечно, — изумилась Данан. Что за вопрос вообще?
— В таком случае я настаиваю на зарплате.
Данан замерла с открытым ртом.
— Прости, что?
— На зарплате, — спокойно утонил Рендел. — Ну, знаете, как у наймитов. Мы что-то делаем, а вы нам платите.
— Нет, не знаю. Что еще за выдумки?
— Ну а что?! — Рендел взмахнул руками и, встав, уставился на чародейку. — Вы вечно таскаете нас во всякое пекло, которое, между прочим, даже не касается Смотрителей Пустоты! Я хочу знать, что мы рискуем не просто так!
Данан так и стояла бы, растеряв все слова, если бы краем глаза не увидела дрожащего от смеха Хольфстенна. Кто бы сомневался, подумала чародейка. Она немного приосанилась, скосила на гнома взгляд и проворчала:
— Ей-богу, общение с тобой не идет им на пользу.
Хольфстенн на это никак не отреагировал: он только хохотал и махал рукой, мол, ладно-ладно, закрыли тему.
Все казалось решенным и простым, однако, стоило Тайерару и Данан зайти в отведенную им спальню, как Данан внутренне собралась. Оглянулась на мужчину и поняла, что не прогадала: будет спорить.
— Глупо выходить, как есть, Данан.
— Глупо откладывать на потом то, что можно решить сейчас.
— Говорит мне человек, который после смерти Тальвады больше месяца искал вокруг Калагорна сурочьи норы.
Данан почувствовала, как краснеет.
— Это совсем другое, — промямлила она не особо уверенно. На губы непроизвольно наползла улыбка.
— Это отговорки, Данан. — Тайерар, однако, на ее умиление не поддавался и твердо держал свою линию. — Нужно отправиться в Калагорн и, если ты все-таки настаиваешь, как следует подготовиться.
Данан задумалась над словами мужчины на несколько минут, потому кивнула:
— Хорошо. Ты можешь пойти в Калагорн.
— Ах!… — Тайерар едва сдержался, чтобы не выругаться так, что они непременно повздорили бы.
— Тай. — Данан приблизилась, отбросив неуместную веселость. Закусила губу, положила ладони мужчине поверх плеч. — Рендел, сколь бы ни шутил, прав. Это не касается смотрителей Пустоты. Это личное. Я могу сколько угодно говорить, что все это очень опасно, потому что Фирин может призвать каких-нибудь ужасных колдунов, и это даже отчасти правда, но по факту я поеду к нему просто потому, что это личное.
— Ну так я помогу тебе с твоим личным, Данан! Ты ведь помогла мне!
— Увы, Тайерар…
— Данан!
— Это мое дело, Тай! — Данан тоже повысила голос, отстраняясь от мужчины. Она отвернулась и направилась к окну. За стеклом сгущалась холодная зимняя ночь. — И, прежде всего, оно касается Жала. Если Фирин — тот, кто отправил Жала за Разлом, то разговора у нас точно не получится.
Тайерар дрогнул. Знать, что она намерена встретиться кем-то вроде… вроде того Фирина только потому, что хочет отомстить или — упаси, Вечный! — вернуть бывшего любовника, резало по сердцу.
Однако Тайерар напомнил себе: когда он думал, что она умерла, было куда больнее. А раз так… Он стремительно настиг чародейку.
— Данан, ты не можешь ехать! — Повысил голос, развернув женщину на себя. — Если ты права, то этот Фирин — сегодня древнейший колдун в мире!
«Милый, мы гораздо древнее»
— Одному Создателю известно, что он еще может, кроме зачарования, заклинания душ и телемантии! И потом! Мы ведь решили, что все еще не знаем, зачем ему Фиал Бурь! Нет, я не пущу тебя!
Тайерар
