— А ты…
— А я буду надеяться, что Элайна все же вспомнит, как весело мы сегодня провели с ней время, и вступится за меня, — Андриан грубо прервал Оттона и зашагал в сторону выхода из цитадели. — В любом случае, у меня нет ни единого желания подвергать вас ненужному риску.
С чародеем не стал никто спорить, и адепты направились к выходу из цитадели.
— Я же не одна почувствовала этот всплеск энергии за пределами цитадели? — Заговорила Лианна, стоило им сделать несколько шагов. — Как думаете, что это было?
— Наверняка это что-то от чего нам стоит держаться подальше, — настороженно заметила Агна.
— Не думаю, что это еще может нанести нам вред, — Андриан покачал головой.
— О чем ты говоришь? — Оживилась Мильва.
— О том, что возможно на площади умер кто-то сильный, — пояснил Андриан. — Или уничтожили артефакт достаточной мощи, чтобы…
Он замолчал, внезапно почувствовав еще один всплеск энергии. Темной и более могущественной, чем любая из всех, с которой юноша когда-нибудь работал. И адепт ужаснулся, осознав, какой чудовищный источник мог ее породить.
Спустя мгновение раздался взрыв.
Андриан едва успел выставить защитный купол над всей группой, когда из сокровищницы вылетели осколки ворот и обломки артефактов в вперемешку с булыжниками от раздробленных стен. В коридоре тут же поднялась пыль, из-за которой было невозможно рассмотреть даже собственные руки, однако, когда она осела, подростки с ужасом увидели, что рядом с обломками лежало и тело герцогини…
Адепты, не веря своим глазам, смотрели на Валерию. На теле не было явных повреждений, однако вид первой леди Моравола, полностью беззащитной лежавшей в пыли на каменных обломках, пугал чародеев. Они действительно испугались за ее жизнь, однако через несколько мгновений им стало не до этого.
Как только облако пыли полностью опустилось, из сокровищницы вышел… трущобный герцог в своем истинном обличье. Не старик и не скелет, а безликое почти невидимое взгляду простого смертного существо. Лишь два горящих в воздухе глаза, да накинутый поверх колдуна черный капюшон помогали разглядеть противника без необходимости прибегать к магическому зрению.
В руках тот, кто присвоил себе имя Лича держал переливающийся красными оттенками артефакт и костяной посох.
— Это еще что такое? — Обронил Андриан, отступая на несколько шагов назад. Остальные чародеи были куда расторопнее, отойдя на три-четыре метра. Однако ни один из них даже не попытался убежать, будучи готовым в любой момент как защищать себя, так и спасать, возможно, еще живую Валерию.
Красные угли глаз повернулись в сторону адепта и едва заметно притухли. Чародей тут же понял — герцог думает, что именно ему сделать с бывшим воспитанником. И его пристальный взгляд очень не понравился Андриану. Тем не менее, юноша расправил руки и сказал:
— Ну что же ты молчишь? Рот потерял? Ах да, прости, в суматохе и не заметил… — он начал говорить первое, что придёт на ум, пытаясь совладать с ужасом, которое внушало ему неизвестное существо.
Лич сделал шаг в сторону чародея, но в этот раз тот не отступил ни на шаг. Он гордо смотрел на бывшего господина и всем своим видом излучал уверенность. Пусть внутри и испытывал немалый, почти граничащий с паникой, страх.
— Смеешься? — неожиданно раздался скрипучий голос нечисти. Чародеи тут же вздрогнули, по спине пробежали мурашки, но они не отступили. Наоборот. Приняли боевую стойку, готовые в любой момент броситься на трущобного герцога. — Ты всегда любил съязвить, унизить или просто высмеять человека. Как и любой другой мораволец.
— Ну что поделать? — Усмехнулся Андриан. — Как ты заметил, в том месте, откуда я родом — все такие.
— Ты родом из самого отвратительного города на свете, — произнес Лич и отступил на шаг в сторону, приблизившись к Валерии. — И скоро этот город будет моим.
— Ага, скорее в Варлолине закончится война, чем твой невидимый зад, усядется на трон герцога, — внезапно заговорила Мильва, выходя вперед. — Что? Думаешь нацепил страшные шмотки, придумал красивую сказку, и дети вроде нас буду ужасе трястись перед тобой?
Трущобный герцог скрипуче расхохотался. Он положил красный камень в один из карманов балахона и оперся двумя руками о посох-позвоночник.
— А вы не трясетесь? — Его голос начал оживать, обретая язвительные нотки.
— Увы, но нет, — сейчас вперед вышла Агна. Татуировки на ее лице побледнели, однако чародейка все же была преисполнена энергией. Магия варваров помогла ей избежать истощения, которое в какой-то мере задело каждого из оставшихся чародеев. — Ты ослаб и вымотан. Тут понятно даже детям вроде нас, бой с госпожой Тенебрис дался тебе нелегко. Уверена, именно поэтому ты до сих пор не убил нас.
Андриан улыбнулся и скрестил на груди руки.
— К тому же, за кого бы ты себя не выдавал, но я прекрасно слышал, что сказала Валерия, — адепт все больше насмехался над герцогом, а в его руках незаметно собиралась вся оставшаяся в его душе энергия, оставляя лишь самый минимум. Чтобы сейчас не произошло, он либо невероятно ослабнет, либо погибнет. Смысла экономить и как-то беречь себя нет в любом случае.
Он направился вперед и, преодолев половину пути до своего врага, сказал:
— Ты всего лишь пешка в руках Тенебрисов. И существуешь до сих пор только лишь по одной причине: это они позволили тебе жить. Так что либо ты сейчас убираешься из города, либо…
— Либо что, чародей? — Колдун в мгновение ока вернул себе облик бледного старика и поднял посох. Бросив мимолетный взгляд на Андриана и всю его группу, он сказал. — Ты ничего не сможешь мне сделать. Августин мертв, посох разорвал его душу на части, вы и сами почувствовали это. А сейчас, я убью и его жену.
Он резко развернулся и поднял посох. Кто-то успел крикнуть: «НЕТ!», но Лич никак на это не отреагировал. Острие посоха устремилось прямо в сердце герцогини, и оставалось всего лишь мгновение, одно крохотное мгновение прежде, чем артефакт забрал бы ее жизнь, когда выпущенное за секунду до этого заклятие Андриана врезалось в чернокнижника и снесло его с ног.
Адепт покачнулся. Из носа хлынула кровь. Он почувствовал тошноту и осел на одно колено. Где-то впереди раздался скрипучий смех. Подняв голову, Андриан увидел, как Лич медленно поднимается на ноги и опирается на посох.
— Тебе не убить меня, чародей, — прохрипел он. — Не хватит силенок, чтобы расправиться с колдуном моего уровня.
— Пусть так, но ведь попытаться-то стоило? — юноша улыбнулся.
Трущобный герцог покачал иллюзорной головой.
— Действительно стоило? Ты выбрался из трущоб, почти закончил школу изменения, еще год и стал бы полноценным магом… возможность выпендриться перед друзьями действительно стоила того, чтобы умереть и перечеркнуть свои прежние достижения?
Теперь настала очередь адепта рассмеяться. Он медленно поднялся на ноги и гордо выпрямился.
— Я не только выпендрился перед друзьями, но и спас герцогиню. А чем можешь похвастаться ты?
Лич не стал отвечать на издевку бывшего воспитанника. Он крепче схватился в посох и направился к Валерии. Не обращая внимания на всевозможные заклятия чародеев, которые были довольно слабые и бесславно гасли в его защите, герцог подошел к Валерии. Лицо старика расплылось в безумной усмешке, но не успел он поднять жезл, как внезапно из разрушенной сокровищницы вылетел золотой вихрь.
— Во славу Моравола, — крикнул внезапно оказавшийся живым Квинт, набросившись на Лича.
Трущобный герцог обернулся в последний момент и едва не пронзил гвардейца острием жезла, но его атака была необычайно легко парирована и золотой клинок вошел в грудь чернокнижника. Удар оказался такой силы, что вся защита древнего мага не смогла ни отвести его в сторону, ни помешать пройти сквозь балахон и застрять в том, что будь он обычным человеком, вполне можно было бы назвать телом.
Квинт провернулся клинок и закричал, почувствовав, как накаляется рукоять. Несмотря на то, что меч был зачарован летописцами и мог буквально отражать магические атаки, он не смог выдержать влияние неизвестной сущности и принялся плавиться буквально на глазах.
