Однако в палатке меня ждал мой ночной кошмар, свеженький, элегантный и бодрый до отвращения.
— Как ты все-таки сюда попадаешь? — пробурчала я вместо приветствия, когда он поднялся навстречу мне с огромным букетом золотистых пышных цветов. Красиво. Но голова раскалывается, и ехать никуда не хочется.
— Договорился с градоправителем, он дал пропуск, — Люк приобнял меня, поцеловал в висок. Что-то уж слишком быстро я сдалась и подпустила его к себе. «Втрескалась, подруга?» — тоном психотерапевта спросил внутренний голос, и я фыркнула. Вот еще.
— А градоправитель у нас кто?
— Лорд Томаш Бжижек. Несколько раз вместе в карты играли, — сообщил лорд Кембритч.
— А, ну да, конечно. Причуды аристократии. Напился вместе — уже лучший друг.
— У нас свидание, а ты кусаешься, — голос прямо в ухо, укоризненный, а большие руки греют спину.
Я вздохнула. Обещала — надо выполнять.
— Подожди, пожалуйста. Я в душ, переоденусь и буду готова.
— Предлагаю другой план действий, — хрипло произнес он, и волна возбуждения скользнула по моему телу, словно горячая птица задела краешком крыла. — Прямо сейчас едем ко мне, там примешь шикарную ванну, переоденешься, отдохнешь, потом я тебя накормлю. А потом — сюрприз.
Я красноречиво глянула на него.
— Обещаю держать руки при себе, — искушал Люк. — Ну, неужели ты, Маришка, просто маленькая трусиха?
Я улыбнулась, отстранилась.
— Хорошая попытка, лорд Кембритч.
— Это уже становится девизом наших отношений, — усмехнулся он беззлобно. — Так что, нет?
— Естественно, нет. Так что ограничимся моим кормлением и сюрпризом. Если сюрприз не предполагал перенос меня из ванной в твою постель, конечно.
Он судорожно вздохнул, и карие глаза на мгновение полыхнули жаркой, многообещающей тьмой. Перевел дыхание, отступил.
— Провоцируешь, трусиха? — его хрипловатый голос так понизился, что я ощутила, как резонансом отзывается на эти искушающие перекаты все мое тело.
«Играешь с огнем», — шепнул внутренний голос.
— Разве? — спросила я, улыбаясь, и наконец-то честно признаваясь себе, что мне нравится то, как реагирует на меня этот мужчина. Пусть для него это игра — охота за необычным трофеем, но удовольствие от наших перепалок я получаю совсем не шуточное. Ну а с реакцией собственного тела…разберусь.
Внутренний голос выразительно крутил пальцем у виска.
Ресторан, в который он привез меня на очередной сверкающей спортивной машине, был из категории «не для простых смертных», и находился в неразрушенной части города. Судя по всему, не только гражданам, не обладавшим титулами, но даже безтитульным дворянам сюда вход был заказан. И антураж был соответствующий — золото, бронза и эмиратские однотонные ковры, инляндские инкрустированные камнями зеркала, панели на стенах из мореного дуба, несколько шедевров знаменитых художников, огромная люстра из чистейшего хрусталя и маленькие светильники над столами из него же, серенитские кружевные скатерти ручной работы, которые исправно плели мужчины острова.
Небольшой оркестр играл классические мелодии, столы стояли в нишах, так, что посетители друг друга не видели. И накрыты они были с претензией — столовых приборов подавляющее количество, все из черненого серебра. Все было сделано для того, чтобы привередливые лорды могли спокойно вкушать пищу, наслаждаясь при этом своей исключительностью.
В результате все прошло очень мило. Насколько вообще может быть мило с этим харизматичным, высоким, ехидным Кембритчем, чей сиплый голос щекочет и ласкает, будто занимается с тобой тягучей, медленной, сладкой любовью. И слушать я его могу бесконечно. Он расслабляет и завораживает, и отступает и напряжение, и усталость, и страх, и недоверие. Или это я уже от недосыпа и усталости с погружаюсь в транс?
— А теперь обещанный сюрприз, — он встал из-за стола, подошел ко мне, протянул руку. — Тебе понравится.
Да, ресторан и правда был непростым. Потому что задняя дверь выходила на знакомое мне южное пшеничное поле, за которым темнели Милакардеры, расположенные на другом конце страны. В нашем дворце тоже была такая волшебная стенка, как и у почти всех аристократов высшей крови. Стоили такие переходы безумных денег. И если в тот день, когда мы познакомились с Люком, я встречала тут восход, то теперь мы, взобравшись на холм, провожали пышущий жаром закат. По красноватой от солнечных лучей пшенице змеился ветерок, пели и ворковали полевые птицы, одуряюще пахли простые цветочки, и вся земля словно была погружена в истому.
И Люк, стоявший сзади, в какой-то момент отвел мои волосы назад, заставляя немного склонить голову, и коснулся языком ямочки за ухом. Я замерла, подчиняясь. Тяжело вздохнул, втянул носом воздух, и впился в мою шею, то лаская чувствительную кожу, то прикусывая ее зубами. И когда я, сдаваясь, тихо застонала, перехватил стон своими губами, начав умопомрачительный, тягучий, соблазнительный поцелуй. Садилось красное солнце, а его руки, медленно, обжигая, скользили по бедрам вверх, задирая платье, ласкали мой живот и мимолетно касались умелыми пальцами отяжелевшей груди. Шумел ветерок, сливаясь с громким прерывистым дыханием мужчины, вжимающегося в меня сзади, и тело его было таким горячим, что это сводило меня с ума.
— Хватит, — сказала я почти неслышно, но Люк остановился, прижавшись ко мне, уткнувшись лицом мне в плечо и восстанавливая дыхание. Мир вокруг плыл, и я плыла вместе с ним.
— Злюка, — прошептал он хрипло, и я улыбнулась.
Мы долго сидели на холме, обнявшись, наблюдая, как вытягиваются тени от дальних гор, небо подергивается фиолетовой дымкой, а огромный багровый шар скрывается за горизонтом. Разговаривали о какой-то ерунде, подсмеивались друг над другом, спорили. Замирали посередине разговора и тянулись друг к другу. И только когда стало совсем свежо, а южные созвездия закружили над нами в медленном танце, мы молча, будто ничего и не произошло, двинулись к дверям в обычную жизнь. Люк держал меня за руку, шел, немного прихрамывая, а я прислушивалась к себе. Мне было хорошо. И спокойно. А об остальном я подумаю завтра, когда уйдет очарование этого вечера, и я снова смогу трезво мыслить.
Внутренний голос настороженно молчал.
— Поехали ко мне? — лорд Кембритч открыл передо мной дверь машины, помог сесть, придержав за руку.
Я посмотрела на часы. Почти полночь. Ничего себе, «побудь со мной хоть немного».
Внезапно накатила отступившая было усталость, а с ней вернулся и ясный ум, и мне показалось, что по моему лицу он понял, что я отвечу, потому что иронично улыбнулся уголком губ.
