Правда от появления незваной гостьи это меня не спасло. Она, так и не дождавшись разрешения, сама вошла.
— Кэр… — потерянно произнесла ди Самери, замирая в дверном проёме и глядя на меня покрасневшими глазами. Но ответа от меня опять не дождалась… И переборов всё же охватившую её нерешительность, девушка прикрыла дверь и приблизилась ко мне. Да уселась затем возле меня на постель. И осторожно тронув меня рукой, повторилась уже с неприкрытой мольбой: — Кэр… — А когда я перевёл на неё безучастный взгляд, покаянно произнесла, молитвенно складывая ручки у груди: — Прости! Прости меня! Я… Я правда не знала о таком ужасном ограничении устанавливаемой защиты… В книжке, из которой я её взяла, была обрисована только общая схема построения… — Я промолчал, и девушка торопливо продолжила, едва не захлебываясь словами, и слезами, потёкшими из её и так пребывающих на мокром месте глаз: — У меня ведь и мысли не было делать тебя своим фамилиаром, Кэр! Ведь мало того, что это было бы просто бесчестно по отношению к своему другу, так ещё и не имеет для меня никакого смысла! Это ди Мэнс будет крайне полезен твой уникальный дар к поглощению стихиальных энергий, а для меня, с моим‑то крошечным резервом, он только во вред! Ведь первое же мало — мальски приличное заклинание, развеянное и поглощённое мной, приведёт к моей мучительной смерти, вызванной выгоранием внутренней энергетики организма!
Прочувствованный рассказ Энжель заставил меня чуть ожить. Только неугомонный бес, гад, не дал проклюнуться робкому ростку надежды то что не всё в этой жизни так плохо, немедля восхитившись: — «Как складно излагает! Ведь ни словечка лжи! Умалчивает только, хитрюга такая, кое о чём! Вот зачем ей, спрашивается, стань ты её фамилиаром, вообще какие‑то там заклинания поглощать? Когда для решения проблемы достаточно просто указать пальчиком преданному ей душой и телом тёмному ангелу на непонравившегося человека!»
Раскрыл мне, что называется, глаза мой симбионт. И я, саркастично усмехнувшись, просто отвернулся от Энжель, что с неприкрытой надеждой взирала на меня. Отчего та отчётливо всхлипнула… И помедлив чуть и так и не дождавшись от меня ни словечка, она поднялась с моей постели и тихо ушла…
Едва я остался один, по моим губам ещё раз скользнула усмешка — только теперь уже горькая. Уязвило меня в самое сердце коварство златовласки, да. Так уязвило, что словно заноза какая‑то засела в груди…
— Эх — х… — протяжно протянул я, не сдержав обуревавших меня чувств. Да так и замер. Нахмурился недоумённо. И обратился к своему симбионту: — «Постой‑ка, рогатый, но откуда Энжель известно о моей тёмноангельской сущности?..»
«А и впрямь… — плюхнувшись на зад, озадаченно почесал он в затылке. Впрочем недолго бес над этим казусом размышлял — почти сразу же подскочил и бодро выдал: — Может, догадалась?»
«А может, нет?..» — сощурился я, глядя на явно пытающегося выкрутиться поганца.
«Может и нет, — легко согласился тот. И, одним прыжком переместившись ко мне, жарко зашептал на ухо: — Тогда, тогда она наверняка на твои богатства ротик разевает! Помнишь как ей приглянулись изумительно изящные монетки Ушедших?! И как восхитило её их количество?! А ведь помимо сокровищ у тебя ещё имеется немыслимое богатство в виде древней библиотеки! И артефактная мастерская!»
«Думаешь?..» — с изрядным сомнением произнёс я. Ведь как‑то не замечалось мной прежде за златовлаской особого корыстолюбия.
Бес похоже тоже не отмечал фактов проявления алчности со стороны Энжель, судя по тому что затруднился с их приведением в качестве весомого довода.
От выведения одного паразита на чистую воду спасло появление моей подопечной, которая неожиданно вернулась. Она, войдя без стука и опять усевшись рядом со мной на постели, начала мне что‑то настойчиво в руки совать, со словами: — Вот, возьми, Кэр!..
Не выдержав издаваемых ею при этом всхлипов, я повернул голову к ней. И до того удивился, увидев что мне пытаются всучить, что как‑то забыл даже о своём нежелании разговаривать с кем‑либо, и, глупо похлопав глазами, спросил: — Что это?..
Хотя ответ мне в принципе был совершенно не нужен. Ибо сразу же опознал в гибкой карминно — чёрной полоске, набранной из прилизанных каменных пластинок, что была таки впихнула Энжель в мои руки, точную копию той гадости, от которой я не так давно избавлял Кейтлин. Так что вопрос скорее в том, где златовласка взяла ошейник абсолютного подчинения…
— Надень его на меня… — попросила меж тем Энжель, по щекам которой непрерывно катились крупные слёзы. И подхватив руками длиннющие теперь золотистые волосы, в сторону их убрала, полностью открывая таким образом свою тонкую шейку и облегчая мне задачу.
— Зачем тебе это? — растерявшись, не нашёл ничего лучше, как спросить я.
— Пожалуйста, сделай это, Кэр! — взмолилась девушка. И я не смог… Не смог выдержать того потока мольбы, что исходил из заплаканных глаз Энжель. Примерился и захлестнул вокруг её шейки карминно — чёрную змейку… А та, стрельнув в стороны алыми искрами, словно прилипла к нежной девичьей коже и моментально слилась в единое кольцо, шириной дюйма в два… Осторожно коснувшись кончиками пальчиков которого, на мгновение сдавившего ей горло и перехватившего дыхание, а потом медленно ослабившего свою хватку, Энжель так благодарно на меня посмотрела… Так пронзительно — благодарно, что у меня сердце защемило… А бес, хлопнув себя уже второй раз за последний час раскрытой лапкой по мордочке и пробормотав что‑то вроде: — «Нет, бороться с такими дурами совершенно невозможно…» — просто исчез… А потом… потом я и опомниться не успел, как на моём правом запястье защёлкнулся сходного вида карминно — чёрный браслет…
— И зачем тебе это, Энж? — тихо спросил я, осознавая случившееся.
— Чтобы вернуть твоё доверие… Чтобы ты не сомневался больше во мне никогда, так же как я не сомневаюсь в тебе… — с подкупающей искренностью шепнула она. — Этот артефакт Ушедших даёт ничуть не меньшую власть чем фамилиарная связь… — И шмыгнув носиком и утирая продолжающие катиться из её глаз слёзы, добавила ещё проникновенно: — Я не Элис, Кэр… Я тебя ни за что не предам…
Такой исключительный жест доверия со стороны златовласки покорил меня полностью. И заставил поверить в абсолютную неумышленность совершённого ею деяния. Тут скорее я сам виноват, что так вышло… Не надо было вообще озадачивать златовласку постановкой этой самой защиты от принудительной фамилиаризации… Ведь она мне сама говорила, что слабо разбирается в этом вопросе. А я пропустил это мимо ушей… Обрадовался слишком. Ну а для Энжель, готовой после вызволения с каторги в лепёшку расшибиться, но мне помочь, моё горячее желание обзавестись такой защитой заставило забыть об отсутствие у неё должного опыта…
