Лица многих помрачнели, я видел, как опускаются чаши.
Ришар сказал резко:
– Сэр Альбрехт, я вас не понимаю! Караулы удвоены – это раз. Маги и священники, каждые по-своему, смотрят, чтобы к нам не подкрались с помощью колдовства. И еще… я чувствую, что варвары в самом деле думают то, что говорят. Хоть и дикари, но чести в них больше, чем у остальных жителей этого королевства.
Лорд Рейнфельс подтвердил с некоторой неохотой:
– Согласен. Подо мной молодой конь испугался и чуть не сбросил наземь. Так варвар, с которым я дрался, остановил меч уже над моей головой и подождал, пока справлюсь с проклятым животным!
Барон Альбрехт сказал задумчиво:
– Хорошо-хорошо…
Зольмс предостерег:
– А вот это не надо.
– Что? – полюбопытствовал Альбрехт.
– Это самое, – ответил Зольмс сердито. – Я же вижу!.. Пользоваться не надо. Пусть наш противник будет и дальше таким же благородным.
Бернард, что обычно молчал на таких советах, пробормотал:
– Почему дикари бывают благороднее умных и образованных? Никогда не мог понять…
Далеко за пределами лагеря пропела труба. И хотя даже не все услышали, но в шатре наступила тишина. Я видел, как рыцари переглядываются, наконец Макс прошептал:
– Снова парламентер?
– Похоже, – ответил Ришар. – Сэр Максимилиан, если вас не очень затруднит…
Макс вскочил.
– Располагайте мною, сэр Ришар!
– …я бы попросил вас, – договорил граф, – посмотреть, что там. Не прерываться же по всякой чепухе.
Макс опрометью выскочил из шатра, даже не побурчав, что он благородный рыцарь, а с этим поручением можно послать оруженосца. В его отсутствие разговор не клеился, все прислушивались к голосам и топоту копыт, наконец простучали подошвы сапог по утоптанной земле, в шатер ворвался Макс, раскрасневшийся и запыхавшийся.
– Парламентер!.. Он предлагает устроить поединок!
Сэр Растер в наступившей тишине хлопнул ладонью по столу и довольно захохотал:
– Вот это по мне! Я такое люблю… Скажи, что доблестный и благородный сэр Растер, победитель Черного Дракона и Белого Орка принимает вызов!
Макс молчал, на лице смущение, взгляд остановился на мне. Я ощутил недоброе, буркнул:
– Что?
– Хотят драться с вами, – сказал он почтительно, – сэр Ричард.
Все посмотрели на меня, я буркнул:
– Отклонено.
В неловком молчании сэр Растер спросил осторожно:
– Но… гм… как же, сэр Ричард?
– Слишком велика честь для варваров, – сказал я раздраженно.
Макс переступил с ноги на ногу, вид был донельзя смущенный.
– Так что передать?
– Много чести, – объяснил я. – Для них, разумеется.
Макс добавил:
– Они говорят, что на поединок выйдет сам вождь.
Я удивился:
– Антуан Бесстрашный?
Макс посмотрел в затруднении на сэра Норберта, тот пояснил с коротким поклоном:
– Нет. Полевой вождь у них Берард Молния. Антуан Бесстрашный – лагерный.
Я повторил раздраженно:
– Много чести. Не по рангу гроссграфу, коннетаблю и лорд-протектору драться с вождем дикарей, как бы красиво тот ни назвался. Передайте, что могу его высечь на конюшне, если он так уж добивается… Это как раз по рангу.
В шатре воцарилось неловкое молчание. Наконец Альбрехт, казалось бы, самый здравомыслящий, покосился на молчащих лордов, проговорил с сомнением в голосе:
– Но… не истолкуют ли?
– И что? – спросил я враждебно.
– Ну, скажут, что струсил…
Я отмахнулся.
– Кого интересует мнение варваров? Не забывайте, мы сейчас – выходцы из герцогства Брабант. А брабантцы, хоть и лучше прочих забугорцев, но тоже не перегибают с рыцарской честью.
Ангелхейм кашлянул, все взоры обратились к нему, он воспользовался вниманием и сказал неспешно:
– А если поставить выгодные нам условия?
Сэр Растер проворчал:
– В смысле?
– Побежденный теряет что-то важное, – пояснил он осторожно. – К примеру, варвары оставляют свои завоевания.
– Этого не примут, – сказал рассудительно барон, – но что-то в самом деле надо поставить на кон. А то сэр Ричард прав, невеликая честь для нашего лорда драться с ихним голопузым просто так.
– Просто так дерутся с равными, – согласился и Растер. – Хотя я мог бы, да. Но сэру Ричарду… гм… это урон его престижу.
– Разве что ради чести, – сказал Митчелл угрюмо.
– Ради славы, – добавил Растер.
Я слушал в угрюмом молчании, поглядывал на их лица. За меня уже все про себя решили, как будто я могу отказаться. Сейчас начнется долгое и скрупулезное оговаривание условий, кто и чем будет бить один другого по голове. Это молодцы, здесь они знатоки, для них это самое важное. Мне же оставляют обдумать совсем неинтересный пустячок: что попытаться выторговать в случае победы.
Парламентер, немолодой жилистый воин, уже повидавший виды, все еще боец, но уже умеющий воевать не только мышцами, ожидал меня, не слезая с коня.
Я вышел из шатра и остановился шагов за пять, чтобы не смотреть снизу вверх, это тоже урон моей чести.
– Приветствую великого воина! – сказал парламентер.
– И я приветствую твоего вождя, – ответил я, – в твоем лице. Сразу отвечаю: просто ради удали могу биться только с равными. А никто из варваров мне равным быть не может. Ясно? Да? Что вы ставите на кон, чтобы мне возжелалось, а то и возизволилось подняться в седло и взять в руки меч?
Парламентер скупо улыбнулся.
– Мы знали, ты это скажешь. Не такие уж мы и разные… Вождь Антуан велел передать, если победит наш боец, вы уйдете. Если боги дадут победу тебе, мы клянемся вернуться в свои земли.
Я задумался, власть все должна обмысливать, искать ловушки, а за спиной прокатилась волна шепота, в целом – одобрительного. Ну да, не им же драться. Смотреть на драку куда приятнее…
– Мой противник Берард, – спросил я, – по прозвищу Молния?
– Да, – подтвердил парламентер.
– Ваш вождь, – спросил я с недоверием, – и лучший воин?
Он снисходительно улыбнулся.
– Разве у вас не так?
Я ощутил себя уязвленным.
– У нас это случайность. Умные не воюют. Они и без войны получают все, что желают. И даже больше.
– А у нас сильнейший воин становится вождем, – пояснил он. – Правда, только походным. Когда нет войны – правят другие.
Я подумал еще, но в голову умное никак не прет, слишком уж много по ней били, умные мысли такие головы избегают, посмотрел на парламентера тяжелым взором.
Он не сводил с меня взгляда, лицо отрешенное, демонстрирует готовность принять любой ответ, любое решение.
– Хорошо, – ответил я медленно, – хорошо. Но сперва он поклянется всеми своими богами на поле боя перед рядами своих воинов, чтобы все слышали эту клятву.
