К вечеру я уже, как мне казалось, подготовил все, что нужно сказать, но когда вдел ногу в стремя и поднялся в седло, ощутил с ужасом, что из головы выдуло абсолютно все. Даже то, что знал раньше.
Со стороны варваров выехал навстречу отряд, но когда старший увидел, что я один, он властным взмахом остановил всех, и дальше его красивый конь шел неторопливой рысью в одиночестве.
Я внимательно рассматривал его, стараясь понять, как лучше держаться, какую шкуру надеть: лисью или львиную, правитель сам собой может побыть только в туалете, да и то не рискнет, известно – береженого бог бережет.
Широкий и все еще мускулистый мужчина, хотя тело уже покрыто слоем жира, особенно заметно на талии, голова как пивной котел, лицо бесстрастное, шрамов так много, будто сам себе нарисовал, умные прищуренные глаза, широкие скулы, длинные висячие усы, что придают несколько печальный вид, но массивная нижняя челюсть говорит о сильном и несговорчивом характере.
Конь под ним низкорослый, но крепко сбитый, диковатый, сразу посмотрел на Зайчика злобно и оскалил зубы, как собака. Зайчик фыркнул и взглянул багровыми глазами. Конь варвара пугливо прижал уши и чуть подогнул колени.
Вождь вскинул руку в приветствии.
– Приветствую тебя, вождь!.. – проговорил он густым голосом, взгляд его был почти одобряющим мой вид и мое вооружение. – Твои люди дерутся храбро. И сам ты влезаешь в самые опасные места, хотя тебя и стараются уберечь…
– И это заметили? – спросил я. – Ну, наблюдатели у вас работают хорошо. Глазастые.
Он коротко усмехнулся.
– У нас хороши не только наблюдатели. Мы заняли почти все королевство!
– Пока мы здесь, – отрубил я, – ни хрена вы не заняли.
Он помолчал, всматриваясь в меня. Лицо посерьезнело.
– Хорошо, – сказал он медленно, – тогда перейдем к делу. Наша ошибка была в том, что выставили слишком малый отряд перед Брабантом. Или выкопали недостаточно глубокий ров… Я не знаю, как вы сумели выбраться, но, что сделано, то сделано. Предлагаю заключить мир…
Его конь робко поднял голову и посмотрел снизу вверх на Зайчика. Тот поглядывал на него со снисходительностью, как феодал на челядинца.
– Ого, – сказал я с осторожностью, – даже не перемирие, а сразу мир? И на каких условиях?
– Об этом и поговорим, – произнес он невозмутимо. – Мы можем дать вам часть нашей добычи, а вы вернетесь в свой Брабант. Там встретят вас, как победителей!..
– Не пойдет, – ответил я незамедлительно. – Так мы все равно останемся запертыми.
Он кивнул.
– Я тоже об этом подумал, – сказал он с оттенком уважительности в голосе. – Мы можем дать земли за Брабантом. Там есть удобное место, где могут приставать корабли.
– И в любой момент можете отнять, – парировал я. – Сейчас вы хоть заняты войной на два фронта! А потом? Нет, не подходит.
Он спросил, хитро щурясь:
– А что бы ты хотел?
Я развел руками.
– Если честно, то чтобы вы все провалились в ад.
Он захохотал.
– Да, это честный ответ! Но мы не провалимся. Мы есть! С нами можно либо воевать, либо разговаривать.
– Разговаривать, – уточнил я, – это что? Ладно, можете сложить оружие. Нам, конечно, хотелось бы повоевать, как это – собрать такое войско и разойтись? Но ничего, найдем еще с кем подраться.
Он захохотал так, что широкое лицо затряслось, я впервые увидел, что там три подбородка, и живот уже да, живот, а не пресс.
– Варвары любят шутить!.. И уважают тех, кто понимает шутки.
Я посмотрел ему прямо в глаза.
– Можно, конечно, юлить и хитрить, что-то выгадывать, но если мир на обмане, он будет непрочен. Но сейчас я, увы, пока не придумал, что именно нас бы устроило.
Он качнул головой, указывая в сторону города.
– С теми нам говорить проще.
– Мы другие, – сообщил я. – Когда войдем в Геннегау, изменим многое. Мы заставим поклоняться истинному Творцу, которого здесь постепенно забывают, возродим церкви… и напомним, что честь для мужчин – это все!
Он молчал, всматриваясь в меня из-под приспущенных век.
– Вы люди чести? – переспросил он с некоторым недоумением. – У вас есть цель? Большая?
– Из-за малой мы бы не вышли из ворот, – ответил я.
Он медленно покачал головой.
– Мы тоже… люди великой Цели.
– Поздравляю, – сказал я чуточку саркастически.
Он, похоже, сарказм уловил, но лишь кивнул, лицо оставалось серьезным и даже торжественным. Я старался выглядеть, как должен выглядеть глава крестового похода: с огнем в глазах, челюсти сжаты, во всем облике решимость идти до конца, ибо мы тленны, но душа бессмертна. Главное, не погубить ее, а ее можно погубить только трусостью, отступничеством, предательством.
Вождь смотрел на меня неотрывно, словно видел все то, что я старался представить всем видом: честь, отвагу, готовность сражаться за идеалы до последней капли крови.
– Хорошо, – произнес он во вздохом, – давай вернемся к своим людям. Уже начинают волноваться.
Конь под ним попятился, вождь умело работал поводьями, выказывая умение управлять животным, и тот пробежал так с полсотни ярдов, потом они развернулись и унеслись к далекому войску.
Меня встречали у шатров не только военачальники, но и рыцари, а также оказавшиеся поблизости кнехты. Все вытягивали шеи, стараясь поймать хоть слово.
Макс спросил жадно:
– Ну что?.. Как поговорили?
– Никак, – ответил я искренне. – Впечатление такое, что ему просто хотелось повидать меня ближе. У них, как и у нас, нет идей насчет окончания войны. Будут драться до последнего человека!
Он сказал твердо:
– Тогда на этой земле не останется ни единого варвара!
– Надеюсь, – ответил я. – Варварство… гм… плохо.
Граф Ришар так и не проронил ни слова, барон Альбрехт тоже промолчал, обсуждать пока нечего.
Неунывающий Растер по случаю переговоров с вождем варваров устроил пирушку. За столом пришлось повторить разговор с вождем дословно. Ломали головы над каждым нюансом все, даже Растер и Митчелл, который, как и его старший друг, не любил утруждать мозги.
Граф Ришар сказал наконец с досадой:
– Что мы за люди? Подворачивается великолепный шанс! Дипломатическая победа выше победы на ратном поле, а мы никак не можем сообразить, как воспользоваться!
Сэр Растер прогудел обиженно:
– Почему выше? А как же упоение в бою у бездны мрачной на краю?.. Обижаете, граф…
Ришар посмотрел на него, как на великовозрастного ребенка, поморщился, но смолчал, заговорил рассудительный барон Альбрехт:
– А почему эта возможность застала врасплох? Мы никогда не сражались с таким диким народом! И не готовы к его причудам. Потому будем просто настороже. Возможно, это хитрость. Наступит ночь, они тихонько подползут к нашему лагерю…
