Вместо рыцарей на поле появляется герольд, который громко – все-таки завидный голос у человека – объявляет перерыв. На поле высыпают жонглеры, акробаты и выводок цыган с замученным медведем. Люди оживают, свистят и хлопают громче прежнего, хотя я сомневалась, что такое возможно, кидают монетки. Медякам не позволяют коснуться опилок.
В центре поля полуголый смуглокожий человек в тюрбане рисует огненные узоры. Факелы в его руках горят ярко, двигаясь по заданным траекториям, и в какой-то миг я решаю, что это не человек – машина. И толпа ахает, когда факелы вдруг сталкиваются, обрушивая на жонглера огненный водопад. А он ловит искры ладонями…
– Пойдем, – Кайя подает руку, – тебе надо поесть.
Я не хочу есть. Мне интересно. И еще страшно за Урфина, он ведь устал вчера. И сегодня тоже. А этот Гийом выглядит опасным, ко всему собственные неосторожные слова загнали его в угол.
Нет ничего опасней крысы, которой некуда бежать.
– Сердце мое, – Кайя все-таки заставляет меня подняться, – не надо переживать. Урфин справится.
– А если…
– Справится, – повторяет Кайя, помогая спуститься с помоста.
Нас уже ждут в шатре, над которым поднимается синий стяг с белым паладином. Лорд-канцлер и лорд-казначей. И еще какие-то лорды… люди… шатер достаточно просторен, чтобы места хватило многим, вот только я теряюсь. Правда, совсем потеряться с Кайя не выйдет. Он крепко держит меня за руку, и я ощущаю, как его спокойствие растворяется.
Слишком много тех, кто не прочь проверить его нервы на прочность. И каждый желает изъявить почтение нашим светлостям… этак и до еды добраться не выйдет.
– Леди выглядит очаровательно, – говорит высокий сухощавый мужчина в черном камзоле. Он кланяется, но как-то небрежно, скорее отдавая дань традиции, чем выражая уважение. – Вам к лицу яркие цвета.
– Мормэр Хендерсон, – представляет его Кайя. – Лорд-палач.
И лорд разводит руками, улыбается виновато, словно извиняясь, что вынужден исполнять сию неприятную обязанность.
– Чаще меня называют лордом Смертью…
Ну вот и четвертый всадник. Нашу светлость можно поздравить с завершением коллекции, хорошо, хоть без Апокалипсиса. Но смеяться нельзя: мормэр обидится. Надо бы сказать что-то мудрое, достойное звания первой леди, а в голове свищет ветер.
– …но мне не испугать вас хотелось…
– Вы меня не испугали.
– Радует. – У него глаза очень старого человека, а лицо гладкое, без морщин. – Боюсь, многие сторонятся меня в силу… определенных обстоятельств, сопровождающих исполнение возложенного на меня долга. Поэтому я предпочел не смущать ваших гостей своим появлением. Прошу, ваша светлость.
Он протянул мне узкую коробочку из темного дерева.
Кайя кивком подтвердил, что брать ее безопасно. Внутри обнаружился ключ. Старый, слегка заржавевший ключ с длинной шейкой.
– Возможно, когда-нибудь вам понадобится открыть запертую дверь, – сказал лорд Смерть, прежде чем удалиться.
Наша светлость чувствует себя Буратино. Но у него хотя бы золотой ключик был, это – явная медь.
– Универсальная отмычка. – Кайя прикрыл коробочку. – Отпирает любую дверь туда, куда тебе нужно. В известных пределах…
Надо же… полезная, оказывается, штука.
– …думаю, в границах города. Интересная вещь. И незаконная.
Я спрятала коробочку в рукав. Нет уж, отмычку не отдам. Вдруг придется на дело идти… прямо-таки хочется на дело пойти. Проверить.
А лорд мне понравился. Импозантный мужчина, даром что профессия специфическая.
Мормэр Дохерти не отходил от Тиссы ни на шаг, точно опасался, что она сбежит. За столом он усадил Тиссу рядом, а Ингрид – по другую руку и долго громко смеялся, дескать, в последние дни его окружают не висельники, но прекрасные дамы. И это обстоятельство прибавляет ему жизни.
Лорд ел руками.
И разговаривал с набитым ртом.
Крошил хлеб на стол и Тиссину юбку – если останется хотя бы пятнышко, леди Льялл изведет Тиссу придирками. Магнус же вытирал жирные пальцы о бороду, отчего та лоснилась, и говорил, говорил…
– О чем задумалась, птичка-невеличка? – Он налил Тиссе вина, хотя она не просила, и силой впихнул лоснящийся бокал в руки. – И не ешь ничего.
– Благодарю вас, я сыта.
– Да неужели? – Он засмеялся дребезжащим смехом, и люди, сидевшие рядом, обернулись. Но смотрели не на Магнуса – на Тиссу. – Что ж ты всех боишься-то? Ешь нормально.
– Я… – Глянув в рыжие – совершенно нечеловеческие! – глаза Магнуса, Тисса замолчала. Как ему объяснить, что она – леди? А леди следует блюсти умеренность в еде, лучше же вовсе пренебрегать грубой пищей в благородном обществе.
Правда, леди Изольда ела, никого не стесняясь, но… она ведь вышла замуж.
Конечно, Тисса не очень понимала, какова связь между количеством еды, которое прилично потребить за столом, и семейным положением. Но леди Льялл лучше знает жизнь. И если она говорит, что отъедаться следует после замужества, то так оно и есть.
То есть еще год или два предстоит умеренность блюсти…
Тиссе подумалось, что если не выйдет отбиться от сомнительной чести стать женой тана, то надо будет попросить его не откладывать свадьбу. Тисса хотя бы поест нормально.
– Кушай, кушай. – Мормэр Дохерти сам подвинул к Тиссе блюдо с вареной олениной. – А за Урфина нечего переживать. Он у нас крепкий. Если племянничка моего удар держал, то и Гийома выдержит.
– А если… – Тисса с тоской смотрела, как тарелка ее наполняется едой.
Магнус сгребал все, что попадалось под руку. К сожалению, руки у него были длинными.
– Не будет «если». Гийом слабее. – Украсив гору еды засахаренной розой, Магнус счел миссию выполненной. – Он думает, что сильный, но ему выживать не приходилось. Ешь!
Этого приказа Тисса не смела ослушаться.
– Гийом своих костей не ломал, чужие только, а это всегда легче. И падать не падал, так, чтобы в кровь и до полусмерти. Поэтому и не поднимался, несмотря ни на что.
Голос Магнуса был тих и страшен. Ну зачем он все это Тиссе рассказывает? Ей же кошмары сниться будут!
Гийом сменил шлем на глухой, с узкой смотровой щелью. Лицо бережет? Пускай. Зато обзор никудышный. И дышать в таком трудно.
Урфин поднял копье, приветствуя соперника.
Гийом остался неподвижен. Только жеребец его, изящный, тонконогий и дорогой, нервно тряхнул гривой. И зазвенели колокольчики, в нее вплетенные.
Слух обострился.
Обоняние.
Зрение. Мир вокруг дробится на части.
Дым стелется по земле. И небо готово разродиться вечерним туманом. Падает за горизонт солнце, гонит тени к морю, которое гудит где-то далеко, но не настолько далеко, чтобы не слышать. Разноцветные мазки флагов над полем трепещут. И распорядители спешат зажечь костры.
