Пели бессмертные вампиры на два голоса, пересмотрев в свое время Штирлица.
— Ну, шо, вздрогнули? — спросил Руслан наливая всем по новой и тут он заметил меня. — О, Прасковья, а ты чего филонишь? Непорядок! Где твоя тара? Это что такое?
Он увидел мой маленький стакан и не понял как это так, в такой наперсток можно же и промахнуться, непорядок. Бабуля-предательница протянула ему правильную тару, которую он и наполнил до краев.
— С тебя тост! — и эта мохнатая зараза протянула мне двухсотграммовый стакан, наполненный до краев забористым деревенским самогоном.
Я осмотрела эту разудалую компанию, ждущую моих слов, и не придумала ничего лучшего как сказать:
— Добром делись, зла никогда не помни. За этот святой императив! — вовремя мне вспомнился один из ранее вычитанных тостов, на просторах интернета и накатила до дна.
— От, хорошо, — вздрогнул дед Иван, его поддержали довольным кряканьем братцы, Рус и бабуля. Никитична уже спала, свернувшись на стуле.
Так, минус один. И что-то мне так хорошо стало, так душевно, куда-то делись все сомнения, которые мучили меня недавно. Ноги так и просились в пляс. Быстро поняв мое состояние, Рус включил музыку на телефоне и пригласил меня на медленный танец, облапив со всех сторон. Бабуля и дед Иван только понимающе разулыбались.
Он прижимал меня себе все сильнее и сильнее, водя руками по моей спине и аккуратно спускаясь ниже. Я уткнулась носом ему в шею и совершенно не заметила, как из комнаты испарилась бабуля под руку с дедом Иваном, а потом куда-то слиняли и братики. Только в уголочке тихонько посапывала Никитична, которую никто не решился потревожить.
— Прасковья, — шепнул мне на ухо Руслан, опаляя шею своим дыханием и оглаживая мои бедра.
— Ммм? — разговаривать не хотелось, было просто хорошо вот так прижиматься к большому и сильному телу, и не важно, что завтра я наверно обо всем пожалею. Для меня важно, что происходит здесь и сейчас.
— Ты будешь моей? — спросил он, глядя глаза в глаза. И я не могу сказать, что он был пьян, может чуть на веселее, но не более того.
И вот что ему ответить? Я ваша на веки? А где букеты? Конфеты? Ухаживания? Где серенады под окнами? Я, может, романтики хочу, первого поцелуя, так чтобы на всю жизнь запомнить, кровать с лепестками роз, ванну с шампанским, дурость конечно, но хочу. Путешествий хочу и побольше, так чтобы можно было прочувствовать, и насладиться культурой другого народа, а не рассматривать море из окна отеля. И вот после этого и определюсь. В общем, это все я ему и озвучила.
— Романтики хочется? — рыкнул он. — Ну что же, будет тебе романтика.
И впился в мои губы голодным требовательным поцелуем. Я замерла, опешив от происходящего, не зная, что мне делать, потом чуть отмерев, положила руки ему на плече и решила поучаствовать в своем первом поцелуе. Его губы требовательно ласкали мои, одна рука зарылась в мои распущенные волосы, а вторая сжала мою талию, вжимая меня в него так чтобы у меня даже мысли не возникло отстраниться. Его язык ласкал уголочек моего рта, потом Рус чуть прикусил нижнюю губу.
— Ну же девочка, пусти меня внутрь, — шепнул он мне в губы.
— Что… — не успела я договорить, как он был внутри, лаская языком мой язык, сплетаясь с ним в танце, чуть отстраняясь и втягивая мой язык в свой рот.
Я пропала! Таких сильных ощущений и непередаваемых эмоций я никогда не ощущала. Мне нравилось все, что он со мной делал. Нравилось, как его руки скользят у меня по спине и не только, как его палец в нежной ласке прошелся по моей груди и погладил вмиг затвердевший сосок. Нравилось, как его руки сжимают мои бедра, нравилось, как он пахом вжимается в низ моего живота. Его язык вытворял со мной такое, что я даже и не подозревала, что так можно. Оказывается поцелуй с умелым партнером это так волшебно и многогранно, что на ногах пальчики подгибаются от удовольствия.
— Кхм, — кашлянула бабуля, стоящая в дверях. — По-моему, Вы несколько увлеклись.
Мы с Русланом мгновенно отпрянули друг от друга как два нашкодивших подростка, а я залилась румянцем как маков цвет.
— Мы еще продолжим, — обрадовал меня Руслан шепотом, глядя мне в глаза горящим от желания взором, проведя тыльной стороной руки по щеке.
Мне нечего было сказать, нужно было подумать.
Но подумать, как всегда не получилось. Мы потеряли братцев. А два пьянющих вампира в ночном селе — это караул! По всей видимости, начинали они еще на озере, разбавляя закупленные алкогольные изыски кровью, что не давало им опьянеть мгновенно, а вот бабулина самогонка напрочь снесла им крышу. И вот эти два типуса бродили сейчас по селу. Непорядок.
— Ребят, одевайтесь, — протянула нам куртки бабуля. — Этих охламонов нужно найти, пока они на кого-то из местных не нарвались.
Мы не стали медлить, хорошо представляя себе размеры возможных неприятностей. Я быстро обула сапожки и пуховик, Рус просто натянул куртку, и мы вывалились в морозную ночь.
— Как ты думаешь, где они могут быть? — спросил враз протрезвевший Руслан.
— А черт их знает, — пожала я плечами. — Но начинать нужно с хаты Никитичны.
— Почему? — удивился он.
— Там Маланья спит, а у нас в наличии влюбленный вампир, который судя по хорошему настроению, получил отцовское благословение, правда думаю, что без пары затрещин дело не обошлось, да не суть важно.
— Ладно, давай проверим, — он взял мою ладошку в свою руку и потянул в сторону соседской хаты.
По мере приближения к хате Никитичны мы все громче и громче слышали какое-то странное подвывание и бормотание, а потом к ним добавилось еще и гитарное сопровождение.
Итак, картина маслом: два вампира стояли на одном колене в снегу посреди двора Никитичны и заунывно подвывали что-то навроде 'О солее мио', как заяц из 'Ну погоди!', подыгрывая себе на гитарах. Для полноты образа оба были в черных плащах с красной подкладкой и сомбреро. Ладно, с плащами все понятно, вампиры как-никак. А вот где эти два придурка взяли сомбреро посреди ночи в глухом селе — это вопрос! Разве что с собой привезли, в надежде таким образом устроить Маланье романтический вечер. Но не тут-то было. Она спала! Похрапывая и причмокивая во сне, и никак не реагировала на их романтические потуги, зато пес Никитичны, Барсик, забился в будку и только жалобно поскуливал. А оба балбеса, не видя хоть какой-нибудь реакции со стороны дамы сердца, стали наращивать обороты, и теперь орали как два мартовских кота:
Венец творенья, дивная Маланья,
В любом бою, в любом бою
Я докажу, я докажу,
Я докажу, я докажу,
Я докажу вам преданно и рьяно
