В квартале машин не было вообще, даже такси и автобусов.
— Надеюсь, что он еще там, — сказал Делеван, доставая ключ, чтобы отпереть стальную решетку под приборной доской, где у них хранился автомат. — Я очень надеюсь, что этот гребаный сукин сын еще там.
Но ни один из них не усвоил одной простой истины: если имеешь дело со стрелком, то лучше всего просто оставить его в покое.
3
Роланд вышел из аптеки Каца, опуская бутылек с «Кефлексом» в карман пиджака Джека Морта, где уже лежали коробки с патронами. В правой руке он держал табельный пистолет Карла Делевана. Как чертовски приятно снова держать револьвер всей — целой — правой!
Он услышал сирену и увидел машину, с ревом несущуюся по улице. Это они, сказал он себе и поднял было револьвер, но тут вспомнил: они же стрелки. Стрелки, исполняющие свой долг. Он развернулся и зашел обратно в аптеку.
— Стой, мудофел! — заорал Делеван. Роланд поднял глаза к изогнутому зеркалу как раз в то мгновение, когда один из стрелков — тот, у кого текла кровь из уха — высунулся из окна, держа в руках что-то вроде винтовки. Когда напарник его со скрежетом остановил экипаж, так что резиновые колеса аж задымились, тот передернул затвор.
Роланд залег на полу.
4
Кац и безо всякого зеркала знал, что сейчас будет. Сначала чокнутый посетитель, теперь чокнутые полицейские. Мама родная!
— Ложись! — крикнул он помощнику и Ральфу, охраннику, и тут же сам упал на колени за прилавком, не пытаясь даже удостовериться, как там его подчиненные: сделали, как он сказал, или нет.
А потом, на какую-то долю секунды раньше, чем Делеван принялся палить из автомата, помощник Каца упал на него, точно полузащитник, пытающийся задержать противника на футбольном поле, так что старый аптекарь ударился головой о пол и сломал челюсть аж в двух местах.
Сквозь внезапную боль, пронзившую голову, он услышал грохот автоматной очереди, услышал, как со звоном крошатся уцелевшие стекла витрин, равно как и флаконы с лосьоном после бритья, одеколоны, духи, зубные эликсиры, сиропы от кашля и Бог знает чего еще. Тысячи не подходящих друг другу запахов смешались в чертовскую вонь, и прежде чем вырубиться, Кац еще раз помянул Господа Бога, чтобы тот сгноил его уважаемого папашу, который навесил ему на шею эту проклятую аптеку.
5
Роланд увидел, как бутылочки и коробки разлетаются под ураганным огнем. Стеклянный ящик с хронометрами разнесло на куски, как и большинство песочных часов. Осколки осыпались сверкающим облаком.
Они не проверили даже, остались ли здесь посетители, ни в чем не повинные люди, подумал он. Они не проверили, но все равно стреляют!
Непростительно. Роланд с трудом сдержал закипающий гнев. Они же стрелки. Уж лучше считать, что они повредились мозгами после того, как он столкнул их лбами в оружейной лавке, потому что поверить в то, что они делают это сознательно, не заботясь о честных граждан, которых они могут ранить или даже убить, было просто немыслимо.
Они ждали, что он либо побежит, либо станет стрелять в ответ.
Вместо этого он пополз вперед, стараясь держаться как можно ниже. Он ободрал обе руки и колени осколками битого стекла. Боль привела Джека Морта в сознание. Роланд очень обрадовался данному обстоятельству. Морт ему пригодится. А до колен и рук Морта ему не было никакого дела. Сам он переносил боль легко, а тело, которое он изранил, принадлежало чудовищу, который и не заслуживал ничего лучшего.
Он добрался до подоконника разбитой витрины справа от двери. Там он весь подобрался, готовый в любую секунду сорваться с места, вложил в кобуру пистолет, который держал в правой руке.
Теперь он ему не понадобится.
6
— Что ты делаешь, Карл?! — завопил О'Мейра. Перед мысленным взором его вдруг возник заголовок в «Дэйли Ньюс»:
ВЕСТ-САЙД. ПЕРЕСТРЕЛКА В АПТЕКЕ.
КОП УЛОЖИЛ ЧЕТВЕРЫХ МИРНЫХ ГРАЖДАН.
Не обращая внимания на крики напарника, Делеван передернул затвор.
— Сейчас я этому говнюку покажу.
7
Все шло именно так, как и предполагал стрелок.
Взбешенные тем, что какой-то мужик, с виду не более опасный, чем все эти бараны в этом бесконечно огромном городе, оставил их в дураках, не прилагая к тому никаких усилий, да еще отобрал у них револьверы, еще не оправившиеся после ударов по голове, они ворвались в аптеку, причем впереди бежал тот идиот, который палил из винтовки. Бежали они слегка пригнувшись, как солдаты, атакующие противника, но это была их единственная уступка тому почти «дохлому» предположению, что преступник все еще сидит внутри. По их мнению, он давно уже выбрался через заднюю дверь и теперь несется по какому-нибудь переулку.
Вот так они и ворвались, давя подметками битое стекло, а когда тот стрелок с винтовкой распахнул дверь с высаженным стеклом и шагнул через порог, Роланд встал во весь рост, сплетя обе руки над головою в один кулак, и обрушил его на затылок офицера полиции Карла Делевана.
Уже потом, давая показания на комиссии по расследованию, Делеван утверждал, что он вообще ничего не помнит после того, как, опустившись на колени, заглянул под прилавок в магазинчике Клементса и увидел там бумажник преступника. Члены комиссии рассудили, что подобная амнезия в данных обстоятельствах чертовски удобна, но Делеван все равно отделался легким испугом и удержанием двухмесячной зарплаты. А вот Роланд ему бы поверил и при других обстоятельствах (например, если бы этот кретин не стал обстреливать из винтовки магазин, где могли быть невинные люди), может быть, даже и посочувствовал. Когда в течение получаса тебя дважды огреют по черепушке, было бы странно, если бы ты потом никого не зашиб.
Когда Делеван повалился на пол, вдруг весь обмякнув точно мешок с овсом, Роланд выхватил автомат из его вялых рук.
— Стой! — выкрикнул О'Мейра, и в его голосе смешались ярость и испуг. Он уже поднял было «Магнум» Толстяка Джонни, но все опять пошло так, как и предвидел Роланд: стрелки в этом мире были прямо-таки до огорчения медлительны. За то время, пока О'Мейра поднимал свой револьвер, Роланд успел бы три раза его пристрелить, но в том не было необходимости. Он просто швырнул винтовку по восходящей сильной дуге. Раздался глухой шлепок, когда приклад вписался в левую щеку О'Мейры — звук, получающийся при ударе битой по бейсбольному мясу. Лицо О'Мейры вниз от щеки тут же сместилось дюйма на два вправо. Чтобы потом его выправить потребовалось три хирургических операции и четыре стальных спицы. На мгновение О'Мейра застыл на месте, как будто не веря, что это случилось с ним, а потом глаза его закатились, ноги подкосились, и он рухнул на пол.
