— Вот и отлично.
Танцевать со смертью — это непередаваемые, невероятно сильные ощущения.
— Удобнее будет побеседовать в моем кабинете, ларэ.
— Как пожелаете, ларо, — кивнула я. Смысла спорить я не видела. Вряд ли в кабинете ситуация изменится в пользу герцога еще больше. Я и так в его доме.
Кахэ пребывал в недоумении. Дийес отправилась к тому самому юноше, который первым подошел к ним на похоронах Софии. Человек произвел на Риэнхарна приятное впечатление, и южанин не думал, что он мог убить свою кузину. Он был… слишком похож на нее. Скорее всего, дийес просто хотела у него что-то уточнить…
Внезапно чуткое ухо кахэ различило позади себя звук шагов. Хвала предкам, кошачьих. Возможно, животное и не привлекло бы внимание Риэнхарна, если бы не издало мерзкое: «Мя-а-ав», которое нелюдь запомнил на всю жизнь. Такой противный писклявый звук постыдится издавать любой уважающий себя кот. Резко повернувшись, Аэн схватил за шкирку стража дийес, неизвестно как и зачем сюда забредшего. Серая тварь извивалась, шипела и старательно драла кахэ руки, но тот словно бы не замечал ее попыток вырваться.
— Ну и что тебе здесь понадобилось, а? — задал вопрос Кэрри южанин.
Жаль, что ответить страж не мог. Вопрос-то ему был вполне понятен.
— За хозяйкой пошел, да? — продолжил Аэн.
Кот вроде бы судорожно кивнул. Но кахэ не поручился бы, что ему это не почудилось.
— Ну и зачем?
На серой морде буквально читалось мнение о невысоком уровне интеллекта Риэнхарна: ну какой смысл задавать вопрос, на который нельзя ответить «да» или «нет»?
— Хорошо, по-другому, — не сдавался нелюдь. — Твоей хозяйке что-то угрожает? Ты из-за этого сюда явился?
Снова кивок.
— И как ты планировал ей помочь, хвостатое недоразумение?
Весь вид кота выражал беспомощность, но при этом и готовность драться за хозяйку до последней капли крови. Не у каждого воина было столько силы духа, как у этого коврика для блох, чей хребет можно переломить одним ударом.
— Ну, ты, пожалуй, дийес не спасешь, — в большей степени самому себе сказал Аэн. — А вот я попытаюсь…
«Тем более, — добавил он мысленно, — раз дийес Риннэлис грозит опасность в этом доме, значит, именно герцог Вэйлин убил Софию».
Мы начали подниматься по лестнице. Под ногами герцога Вэйлина белые мраморные ступени отзывались гулким стуком, я же благодаря туфлям на мягкой подошве ступала бесшумно, заставляя хозяина дома постоянно оглядываться — он словно боялся, что я могу передумать и незаметно уйти.
В витражные окна солнце щедро лило свой свет, который растекался по полу яркими цветными кляксами. Казалось, будто кто-то разлил по безукоризненно белому камню краски. Слишком ярко.
— А у вас тут мило, — примерно через минуту тяжелого молчания произнесла я.
Дом действительно впечатлял красотой, гармоничностью и монументальностью, характерной скорее для фамильного склепа, чем для семейного гнезда. В таких строениях есть воля и сила, но вот души и тепла не хватает.
— Рад, что вам нравится, ларэ, — последовал сдержанный ответ.
— Говорят, вы были очень дружны со своей покойной кузиной, ларо, — сказала я, ожидая, как отреагирует на эту фразу мой собеседник.
— И кто же говорит?
— В частности, ларо Айрэл, отец убитой.
— Да, мы выросли вместе. — Голос герцога не дрогнул, но вот ритм шагов, как мне показалось, на секунду сбился. — Разумеется, мы были дружны с Софией.
Интересно, а он чувствует угрызения совести? Нет, я понимаю, что совесть — это понятие устаревшее и пригодное только для хранения в музее, но все-таки? Ларэ София ему по ночам не является? Видимо, нет. Физиономия у него вполне цветущая, спит он явно крепко.
— А вот свидетели утверждают, что покойная доверяла вам практически во всем, — бросила пробный камень я. — Неужели кузина не сообщила о романе с нелюдем?
Люблю задавать бестактные вопросы в лоб. Разумеется, на допросах. После них у несчастного, вынужденного терпеть мое общество, появляется просто невероятное выражение на лице. Жаль, что сейчас я могу лицезреть только спину ларо Вэйлина. И то, что ниже.
— София старалась не обсуждать свои симпатии, — скорбно отозвался ларо герцог, скорее всего пытаясь скрыться от моих вопросов под маской вселенской печали.
— Но почему же сестры покойной утверждают совершенно иное, ларо Теренс? — старательно изумилась я. — По их словам, ларэ Айрэл ничего не могла держать в себе. А вы так и вовсе всегда были в курсе того, что у нее в душе.
Ну же, ларо, оправдывайтесь. Я хочу узнать, насколько убедительно вы умеете врать.
— Возможно, София была со мной в большей степени откровенна, чем с остальными, — к моему удивлению, не стал спорить герцог.
Неплохая тактика. Честному человеку не в чем оправдываться.
— И она ни разу не упоминала ни о своем южном возлюбленном, ни о своем положении? — невинно осведомилась я.
— Положении? — растерянно переспросил он. Вот теперь я узнала, как выглядит искренность в исполнении ларо Вэйлина. Его голос приобрел детские интонации, а руки тут же вцепились в ткань колета.
Значит, о том, что ждала ребенка, покойная действительно не говорила. Интересно, а этот начинающий заговорщик знает, чем грозит ему этот факт?
— Да, герцог. Ларэ София ждала от кахэ ребенка. Теперь в связи с этим фактом возникли небольшие проблемы.
— Какие? — едва ощутимо напрягся дворянин. Возможно, ларо Вэйлин снова сбился бы с шага, но наше восхождение по лестнице завершилось, и он остановился.
— Da-liss, ларо Вэйлин. Ларо Диэльран не успокоится, пока лично не перережет горло тому, кто убил его ребенка. Убийство человеческой женщины он еще мог бы простить — в конце концов, они не были женаты, но вот ребенка…
— А вы неплохо разбираетесь в обычаях кахэ, ларэ Тьен, — заметил дворянин. Скорее всего, он попытался внести в эту фразу подтекст, но голос его дрогнул, и слова прозвучали беспомощно.
— Детское увлечение, — с самой располагающей улыбкой ответила я.
Собеседник скривился:
— Не слишком верноподданническое увлечение.
А вот это уже не самый изящный удар. В ответ на укол шпагой на меня пошли с мясницким топором. Неужели у вас нервы сдают, ларо?
— Разве? Но ведь я даже с таким увлечением не участвовала в интригах против его величества и не заключала тайных договоров с южанами, — просто-таки просияла я. — Я чиста перед его величеством и законами Эрола настолько, что порой самой становится скучно.
И что вы скажете мне теперь?
