Сэйтан сделал глубокий вдох. Пришло время.
Обычно Черной Вдове необходим физический контакт с человеком, которого нужно вывести из Искаженного Королевства. Однако иногда узы крови связывали своих носителей, преодолевая преграды и расстояния, неприступные для всего остального. А Деймон ни с кем не был связан прочнее, чем с Повелителем. Их соединяла кровь отца и сына, а также та ночь у Алтаря Кассандры.
И Кровь будет петь Крови.
Уколов палец, Сэйтан капнул кровью на каждую из четырех основных нитей, удерживавших паутину на раме. Алая жидкость побежала вниз от верхних и вверх от нижних, чтобы встретиться с предметом в середине. Когда капли сошлись на кольце, Сэйтан коснулся Камня пальцев, окрасив его кровью.
Паутина засветилась. Повелитель пропел заклинание, открывшее землю видения, которая приведет его к тому, кого он ищет.
Искаженная земля, залитая кровью. И повсюду разбитые хрустальные чаши.
Сделав еще один глубокий вдох, Сэйтан сфокусировал взгляд на кольце с Черным Камнем и начал внутреннее путешествие в безумие.
«Деймон».
Он поднял голову.
Слова кружили, поджидая его. Края крошечного острова осыпались еще немного.
«Деймон».
Он знал этот голос. Ты – мое орудие.
Он поднял голову. И распластался, прижимаясь к покрытой синяками и ссадинами земле.
В небе прямо над ним висела рука, стараясь дотянуться до него. Золотистая кожа, длинные, окрашенные в черный цвет ногти. Наконец появилось запястье. Предплечье. Кто-то старался дотянуться до него.
Он знал этот голос. Он знал эту руку. Он ненавидел их.
«Деймон, протяни руку. Я могу показать тебе обратный путь».
Слова могут лгать. Кровь – никогда.
Рука начала дрожать от напряжения.
«Деймон, позволь мне помочь тебе. Пожалуйста».
Их разделяли несколько дюймов. Достаточно было поднять руку – и он сможет покинуть этот остров.
Пальцы нервно дернулись.
«Деймон, доверься мне. Я помогу тебе».
Кровь. Сколько крови. Целое море. Он утонет в ней. Потому что однажды уже доверился этому голосу и сделал что-то… сделал…
«Лжец! – закричал он в ответ. – Я больше никогда не доверюсь тебе!»
«Деймон!» Мольба, исполненная муки.
«Никогда!»
Рука начала исчезать.
Его затопил страх. Он не хотел остаться в одиночестве посреди моря крови, с этими хищными словами, окружившими его, ожидавшими возможности вновь заполучить его в свое распоряжение и продолжить мучить. Ему очень хотелось ухватиться за эту руку и держаться как можно крепче, хотелось услышать ту ложь, которая могла бы хоть ненадолго облегчить его боль.
Но он кому-то должен был эту боль, потому что сделал что-то…
«Шлюха с сердцем мясника».
Этот голос, эта рука заставили ему причинить кому-то боль. Но, благая Тьма, как же ему хотелось довериться, схватиться за нее…
«Деймон», – еле слышный шепот.
Рука исчезла.
Он подождал немного.
Слова по-прежнему кружили вокруг острова. Скалы крошились.
Он подождал. Рука больше не вернулась.
Деймон прильнул к покрытой синяками земле и заплакал от облегчения.
Сэйтан упал на колени без сил. Нити спутанной паутины быстро чернели и осыпались. Он успел вовремя поймать кольцо, выпавшее из центра, и надел его на палец.
Так близко… Не больше ладони. Мгновение доверия. Вот и все, что потребовалось бы, чтобы начать путешествие прочь из боли и безумия.
Вот и все, что потребовалось бы.
Вытянувшись на ледяном каменном полу, Сэйтан зарылся лицом в ладони и горько зарыдал.
Сэйтан взглянул на Люцивара и покачал головой.
– Что ж, – напряженно произнес эйрианец. – Ты пытался. – Помолчав немного, он добавил: – Тебя ждут на кухне.
– На кухне? Почему? – спросил Повелитель, когда сын направился вместе с ним в святая святых миссис Беале.
Люцивар только улыбнулся и дружелюбно похлопал Сэйтана по плечу.
Этот жест показался Повелителю очень плохим знаком.
– Как прошла поездка?
– Должен сказать, путешествовать вместе с Кошкой – это что-то.
– Скажи, я действительно хочу об этом узнать?
– Не думаю, – весело отозвался Люцивар, – и тем не менее это случится очень скоро.
Джанелль сидела на полу кухни, скрестив ноги. Щенок шэльтской овчарки с коричнево-белым мехом резвился неподалеку. А на коленях сидел огромный белый… котенок?!
– Привет, папа, – смирно произнесла девушка.
«Папа Повелитель, – сказал щенок. Не дождавшись ответа от Сэйтана, он вопросительно посмотрел на Джанелль: – Папа Повелитель?»
– Родство, – произнес Сэйтан, прокашлявшись. Его голос вновь обрел глубокие, низкие бархатистые нотки. – Шэльтские овчарки – родство?
– Не все, – словно защищаясь, произнесла Джанелль.
– Там примерно такое же соотношение Крови и лэнденов, как и в большинстве других видов, – с усмешкой произнес Люцивар. – Должен сказать, ты воспринял эту новость гораздо лучше, чем Кхардеен. Он просто сел посреди дороги и впал в истерику. Нам пришлось побыстрее оттащить его в сторону, вырвав практически из-под колес телеги.
От рабочего стола, на котором миссис Беале разделывала мясо, донесся приглушенный смешок и тихое фырканье.
– И, получив сей образец, люди внезапно сообразили, почему некоторые из шэльти взрослели так поздно и жили гораздо дольше остальных, – с довольно раздражающей веселостью добавил Люцивар. – После того как Ладвариан довольно четко дал всем понять, что Кошка принадлежит ему…
«Мое!» – заявил щенок.
Котенок поднял огромную пушистую белую лапу и шлепнул его по лбу.
«Наше!» – поспешно поправился тот, пытаясь выбраться из-под прижавшей его к полу лапы.
– …Мы быстренько сварили успокоительного Предводителю, едва успевшему узнать, что его породистая сука к тому же Жрица.
– Мать-Ночь! – Сэйтан не рискнул сказать это вслух, поэтому направил Люцивару мысль на Красной нити: «А почему самец шэльти носит имя с эйрианским женским окончанием?»
«Он сказал, что его так зовут. Кто я такой, чтобы спорить?»
После этого философского заключения Люцивар продолжил:
– Кхари потащил нас в Туаталь на встречу с леди Дуаной, которая в весьма резких выражениях выказала свое недовольство тем, что ей не сообщили заранее, что в ее Крае есть родство.
Да, Сэйтан даже не сомневался, что Королева Шэльта изъяснялась весьма красноречиво. И ей еще найдется что сказать лично ему.
