Маг Ордена, манипулирующий полицейскими силами провинции? В тайне от непосредственного руководства. Ребенген подавил желание стукнуться лбом о столешницу — там была нарисована пентаграмма. Где сели, там и слезли. Несколько месяцев беготни, и он возвращается к тому же самому вопросу, с которого и начал расследование. Мотив. Ни у одного из фигурантов не было мотива совершать именно то, что они совершили. Все это не вело и не могло привести аббата Браммиса к власти, Лорда Рамона — к богатству, баронета Сорсета — к славе, а брата Ароника — к Богу. Всех их ловко провели, даже тирсинские наемники и те были обмануты и преданы. Но вот теперь найден подлинный источник зла, и какой же мотив есть у него?
Чувства Нантрека, струящиеся через пентаграмму, выражали полную солидарность.
— Может, это что-то в прошлом? Личная заинтересованность, обида, конфликт?
— Мы пытаемся выяснить, но это нелегко. Сандерс — сирота. Ни в приюте, ни позже, в Академии, у него не было близких друзей. Исключительно… неуловимая личность. Лорд Бастиан пропустил членов оперативной группы в Шокангу. Думаю, нам надо сосредоточиться на том, чтобы обеспечить безопасность наследника до тех пор, пока они не добьются успеха.
Обсуждение тактики, возможных ходов и системы условных сигналов заняло около получаса. Закончив ворожить, Ребенген тщательно стер рисунок и пошел проветриться: длительное поддержание контакта очень утомляет.
Для столь позднего часа во дворе было слишком оживленно. Хозяин заведения зажег над воротами два больших масляных фонаря (единственные во всем селении). В теплом свете огня и холодном свете сумерек над забором мелькали чумазые разновозрастные мордашки — вся окрестная ребятня собралась поглазеть на чужеземцев. Откуда-то появились смешливые быстроглазые девчонки, намерения которых в переводе не нуждались, и конники Харека уже вовсю подбивали клинья к доступным девицам. Серые явно пользовались успехом: не по арконийски рослые, улыбчивые, светлокожие. Нахальные… Ребенген обнаружил, что немного ревнует. Почему появление магов не вызывает такого ажиотажа?
— Они испортят вам породу, — мрачно сообщили над ухом чародея.
Гверрел. Заклинатель наблюдал за происходящим с неодобрением и некоторой завистью.
— Как вы думаете, почему появление магов не привлекает такого внимания?
— Люди понимают, что маги должны быть выше этого.
— И они что, выше?
— Ну… Должны быть.
К соплеменникам вышел единственный Следопыт, оставленный Хареком в отряде — жилистый мужичок лет за сорок — и начал что-то сердито выговаривать молодежи. Его игнорировали.
— Это не вызовет проблем?
— Нет. В Арконате поощряется деторождение. Проблемы возникнут, если кто-то попытается увезти жену с собой.
Ребенген вздохнул, и оставил Серых с их аморальными намерениями в покое. Он — чародей и должен быть выше этого, по крайней мере, сейчас. Почему-то Ребенген был уверен, что конники и сами сумеют разобраться с недовольными, а ему следует начать исполнять прямое указание председателя.
Молодой Лорд уже кончил плескаться, обернулся в самую большую, из имеющихся в наличии, простыню (халата подходящего размера ни у кого не было) и перебрался в приготовленную для него комнату. Там расторопные слуги установили ложе из трех скамеек, дюжины матрасов и целой кучи подушек (кровати подходящего размера тоже не нашлось).
— Входите, наставник! Мы тут пивом балуемся. Не желаете?
Ребенген желал. От мага так же не укрылось, что Лорд говорит о себе во множественном числе. Знать бы еще — это хорошо или плохо. И как интересно звучит у него это «наставник» — по-приятельски, что ли.
Пиво было свежим, в меру холодным и довольно-таки хмельным. Но глаза у Лорда были трезвые и внимательные. Это все масса тела — при таком весе пивом не упьешься. Чародей вздохнул.
— Гэбриэл, нам надо серьезно поговорить. Жаль, что раньше все было так… сумбурно и времени совершенно не было. Тебе по-прежнему угрожает серьезная опасность.
Юноша кивнул, словно Ребенген только что подтвердил какое-то его собственное умозаключение.
— Обстоятельства только недавно стали известны. Хотя улики формально указывают на повелителя Дарсании, за обеими покушениями стоял другой человек. Маг, — поправился Ребенген. — С прискорбием вынужден добавить, нашего Ордена. Помощник Главы Целителей.
— Лекарь?
— Нет-нет, понимаешь, Целители врачуют не только тело человека, но и общество в целом…
— А, потрошитель!
— Ну… Да.
Ребенген подавил раздражение. Он не привык слышать такие слова из уст своих учеников. Обычно люди с подобной лексикой привлекали внимание чародея совсем по другому поводу и, будучи прижатыми к стенке, бросаться обидными прозвищами не решались.
В конце концов, Ребенген и сам был Целителем.
— Честности ради надо сказать, что помогал он, главным образом, в силовых операциях, в том числе… э-э… не публичных, — чародей помялся, а потом решил, что гатангийский вор вряд ли услышит от него что-то новое. — Короче, боевик. Проблема в том, что боевиком он и остался, несмотря на свое отступничество.
— Да, — понимающе хмыкнул Лорд. — Мастерство не пропьешь.
Ребенген глубоко вздохнул. Он терял нить разговора, что с ним бывало нечасто. «Это потому, что я не могу понять, к кому обращаюсь», — понял чародей. Он успел близко познакомиться с обеими частями будущего Разрушителя, но не мог представить себе личность, могущую образоваться от сложения столь непохожих друг на друга индивидов…
— Зачем ему все это?
Ребенген закатил глаза.
— Если бы я знал!! Я был бы самым счастливым человеком в Арконате. Выглядит так, словно он из последних сил пытается погрузить наше королевство в пучину гражданской войны. Какую выгоду из этого он надеется получить, мы можем узнать, только допросив его.
— Может, он сектант?
— Он профессиональный волшебник, а Черепа отрицают магию. Хотя и пользуются ей.
— Зачем обязательно черепушник? — пожал плечами юноша. — Мало ли психов в Гатанге живет! Вы что, готовы присягнуть, что там нигде не угнездилось каких-нибудь ревнителей Хаоса?
— Гм, — чародей задумался. — Как вариант — возможно. Помнится, лет двадцать назад каких-то борцов за равенство гоняли. Скоморохи… Но тогда он может действовать не один, и дело еще более усложнится. Мы это учтем, Гэбриэл. Но сейчас важнее другое: пассивной защиты недостаточно. Мы не можем позволить себе ждать, когда он нападет на тебя и пытаться поймать его на этом — будут жертвы и разрушения, совершенно непредсказуемого масштаба. Поэтому оптимальной тактикой является не дать ему нанести удар. Мы не должны позволить ему приблизиться, поэтому в ближайшее время нам придется находиться в движении, перемещаясь с максимальной скрытностью и быстротой.
