Евгения Федорова - Чувство времени (СИ)

— Мало. Всегда будет мало, — я ей подмигнул.

— Ты уж постарайся умерить свои аппетиты, — предложила женщина бесстрашно. Нет, она совсем не боялся меня, хотя и была вынуждена идти на поводу моих прихотей.

— Посмотрим, — я потянулся через стол, взял из вазы кисть винограда. Упругие матовые ягоды лопались во рту, взрываясь кислотой и сочной сладостью. Я был на волосок от смерти, но остался цел. И теперь невредим. Каждая клетка моего тела кричала от удовольствия, впитывала в себя то, что раньше считала обыденным и привычным. Запахи, вкусы, ощущения.

— Расскажи про сердце водяного змея, — предложил я и жестом указал Гевору на стул, так как он нервировал меня тем, что стоял рядом. Его големы тоже вызывали во мне напряжение, два каменных истукана все также стояли поодаль, там, где маг земли забыл их. Мне иногда начинало казаться, что они подобны марионеткам и движутся только тогда, когда хозяин ими непосредственно управляет, но проверить это у меня так и не хватило мужество. Даже тогда, когда Гевор ушел, оставив меня в подвале один на один с открытой решеткой, я не решился выйти, чтобы удостовериться в своих предположениях. Что же, теперь это останется тайной. Возможно, на какое-то время. Но мне необычайно стыдно будет узнать, что это — именно так. Что в ту ночь я мог уйти из узилища и все исправить. Уже тогда! И нет нужды уговаривать себя, что был не готов, что тогда я бы не ушел далеко и не получил от фантома подсказку.

Заныли зубы.

Я сам убеждал Марику, что нет смысла сожалеть о том, что не было сделано, и вот теперь придаюсь унынию, испытывая никчемные переживания…

— Тебя интересуют легенды? — Лааль казалась удивленной.

— Меня интересует быль, — поправил я и, чувствуя в себе силы, принялся неторопливо есть, ни на кого особенно не обращая внимания. Служанки услужливо скользнули из-за пологов, разливая густое вино и подслащенную воду, накладывая тонкие, полупрозрачные куски солоноватого мяса, отдающего дымом и специями, печеные овощи, исходящие паром. Их живые, пластичные движения также доставляли мне удовольствие.

— Это важно? — почти жалобно спросил Ален.

— Куда ты так торопишься? — укорила юношу Лааль. — Если Демиан готов провести лишние минуты в этом доме, причинившем ему столько… хлопот, значит это и вправду того стоит.

Женщина в упор посмотрела на меня, ища отклик на те раны, что они успели нанести моей душе, но еда была превосходна, а эйфория ее прикосновений так нежна, что я умышленно баюкал ее, оберегая и подпитывая, не давая чувству истаять как утренней дымке.

— Уж и не знаю, к чему тебе это сейчас, но рассказать могу. В двух словах, — она пригубила бокал с белым вином. Легкие искорки пузырьков плясали в нем, оседая на стенках в завораживающем танце. — Эта история пошла из тех времен, когда простолюдины все свои орудия делали из камня, а металл был лишь у господ и ценился как божественный дар опускающихся на горы звезд. Здесь, на Туре испокон веков царствовал матриархат, и мне жаль тех времен. Кое-где и сейчас остались такие устои…

— Да, это жалкие клочки суши на юго-юго-западе, — поддакнул Ален с издевкой. — Там правят женщины и до сих пор эти не знающие развития племена ходят в набедренных повязках и не владеют другой письменностью, кроме рисунков на камнях.

— Отсутствие развития связано с удаленностью, — спокойно возразила Лааль.

— Или с тем, что женщина не умеет настроить струны настоящей торговли. Она бережет свои традиции, и на ее территории нет места ничему новому, кажущемуся таким опасным!

— Оставьте это, — прожевав, потребовал я. — И без того понятно, что друг к другу вы не питаете теплых чувств.

Лааль тихо фыркнула, помедлила и продолжала:

— В те времена, о которых я начала говорить, моя праматерь была королевой Тура. В свитках есть упоминание, что Гуранатан указал на нее в ночь рождения, и молнии били в дом, где она родилась, но не подожгли даже пальмовых листьев на крыше. И, конечно, у нее было право наследования. Эту женщину звали Отасси. Весь остров ждал от нее наследницу, но детей — даже мальчиков — не было. Год за годом разные мужчины входили с ней на ложе, но зачать она не могла. Народ роптал, и как-то утром она встала с постели немой. Не говоря ни слова, Отасси начертала на песке то, что приснился ей сон, в котором сошел к ней с вершины Гуранатана старец из огня и камня. Он повелел ей хранить молчание и отправиться в путь, чтобы отыскать водяного змея и убить его, обменяв жизнь на жизнь.

Ее указаниями Тур снарядил три лебурны, обтянутые кожей и пропитанные вязким соком от течей. Так королева покинула остров…

— Я видел в порту лодки простолюдинов-рыбаков, вы так и не нашли ничего нового в судостроении…

Я и Лааль раздраженно посмотрели на Алена, не способного пропустить возможность задеть за живое. То ли у него были свои счеты к хозяйке дома, то ли так выражалась искренняя ненависть, родившаяся из-за Марики и меня.

— Про те путешествия сложено много песен, — тихо вернул нас в русло рассказа Мастер.

— Да, — согласилась женщина. — Но думаю, вас интересует исход. Высокопарные слова о подвигах как всегда — лишь красивый вымысел менестрелей. Вряд ли их путешествие было столь прекрасным, их ждали отмели и рифы, племена людей, живущих на маленьких островах, вторжение во владения которых сулило смерть; их подстерегали хищные водяные жители, ветра и штормы.

Ее экипаж умирал от сушеной и соленой рыбы, от болезней и ран, а путь и шторма завели их далеко на восток. В живых остались лишь самые сильные, и именно им пришлось принимать бой с морским змеем. Я думаю, им удалось загнать его на отмели и там заколоть, иначе с этим чудовищем простым людям не совладать. То немногое, что известно, содержится в сказаниях Бурунгеле, которые можно встретить и на материке. Но я попрошу моего писца собрать копии этих свитков, чтобы твое плавание не было столь удручающе скучным.

— Что же она сделала, убив змея?

— Искупалась в его крови и вырезала сердце, а потом овладела каждым живым матросом со своих кораблей.

— О, если она была хотя бы в половину так же хороша, как ты, думаю, матросы были рады подобному варварству, — усмехнулся Ален. Я заметил, как дернулась рука Лааль — женщине очень хотелось ударить юношу. Признаться, мне его выходки сейчас также были неприятны, и я глухо сказал, глядя в свою тарелку:

— Еще одно слово, и я попрошу подержать тебя в одной из клеток под нами, пока мы не закончим разговор и не соберемся уходить…

— Вот как… — казалось, Ален был удивлен.

— Именно. У Тура появилось сердце…

— И наследник. Из этого плавания она вернулась с младенцем на руках.