— Господина Роберта Шекли на досуге не почитываете?
— Знаком, — охотно согласился мой хозяин. — И нахожу исключительно интересным. При прочих очевидных достоинствах редкостное сочетание занимательности и качества. Мне было с ним хорошо. На полутора тысячах страниц никого не изнасиловали. Видите ли, утешает только собственный цинизм. Чужой — раздражает.
— Пожалуй, — легко согласился я, где-то краем сознания чувствуя, что начинаю входить в образ. Бесы получаются из битых жизнью романтиков.
Видимо, чем-то я таки заслужил его расположение, потому что спустя минуту молчания он полусерьезно добавил:
— Я все же не советовал бы вам задаваться этим вопросом. Я имею в виду «зачем?» Иначе вас накроет такой волной, с какой вы вряд ли справитесь. Надеюсь, я достаточно наглядно продемонстрировал вам, насколько коротка логическая цепочка до полной бессмысленности любого существования и любой сколько-нибудь созидательной деятельности, включая космогонию. В том, чтобы сунуть голову в газовую духовку, тоже нет ни малейшего смысла.
— А что же делать?
— Наплевать и забыть, — хладнокровно посоветовал он. — Заняться чем-нибудь, чтоб не сойти с ума. Беллетристику пишите. Если человек с этим связывается, он уж как минимум рассчитывает изменить мир. Хотя, в принципе… зачем?
— Итак, Лахезис, фиксирующая мои деяния, — пошутил я, — если я правильно понял вашу позицию, не имеет смысла доискиваться причин, когда приходится что есть духу выпутываться из причиненного ею следствия?
— Примерно так. Но, будем надеяться, финал вашей истории близок. Вас встретит Ее Всемогущество Норна, и у нее вы сможете выяснить все интересующие вас аспекты.
— А зачем?
Мы обменялись ухмылками. Философия сегодняшнего дня. Волну не остановишь, сказал бы Имант, но можно на ней прокатиться. И, не мешкая, подал бы пример. Есть обстоятельства, и люди… и боги, которые сильнее нас. Но кто сказал, что мы не сможем обернуть их к своей выгоде? Я протянул руку и взял с его стола то единственное, что в данной ситуации могло послужить Ключом.
— Я не ошибся?
— Ни в коем случае, — ответил Манфред, вежливо поднимаясь на ноги. Вот уж чего я совсем от него не ждал. — Разумеется, этот отчет я записал для Леди Декабря. Сама электронная информация послужит вам Ключом в последний этап.
— Перегрин! — вдруг вспомнил я. — Лорд Марта! Он не просил напомнить, но сожалел, что вы о нем забыли. Ребенку нужен виртуальный мир. Он хочет в Интернет.
— Его только пусти, — беззлобно сказал Манфред. — За ним потом не приберешь. Не во зло будь сказано, этот читающий без разбору бог знаком со всеми социальными и асоциальными теориями со дня творения. Самое меньшее, на что способен наш хакерствующий Робин Гуд, так это перераспределить «всем поровну» банковские фонды. Пусть уж лучше читает, покуда человечество писать не разучилось: должен же кто-то из наших своим вниманием поощрять сию благородную страсть. Итак, вы готовы проследовать дальше?
— Если на то будет ваше позволение. Куда?
— Сюда, пожалуйста, — он уступил мне свое место. — Кнопки нажимать учить не надо?
— Да я уж мышкой, — отозвался я, глядя на стандартное оформление рабочего стола Window's 95 и пытаясь подавить острейший приступ мандража.
— Диск — в дисковод, обратно. Нет, пожалуйста, сами. Мне туда не надо, и не я туда записан. Сейчас мы пошлем ваш интерфейс в интерспейс.
Я еще слышал его голос и привычно хихикал над этой распространенной шуткой, когда меня подхватило и потащило куда-то в пульсирующий алюминиевый коридор, в лучших традициях «Виртуальной реальности». Какое-то время, показавшееся мне бесконечно долгим, я летел, повторяя его причудливые изгибы и выписывая замысловатые петли. Мой интерфейс тошнило самым физиологическим образом. Потом так же внезапно все кончилось, и я очнулся в полной темноте… на мокрой соломе. Поднявшись на трясущиеся ноги, я кое-как ощупал стены, оказавшиеся каменными и имевшие неправильную форму. Где-то поблизости блеяли. Пахло навозом.
Ничего себе — апофеоз!
12. Шутки в сторону, господа боги
В меня тыкались влажные носы каких-то кудрявых на ощупь созданий, предположительно — овец. Опасаясь на кого-нибудь наступить в темноте, я растолкал их руками и сел в освободившемся уголке, ожидая, когда на меня наконец обратят внимание, и переводя дух.
Сразу скажу, мне позволили это сделать, и прозябал я здесь достаточно долго. Потом в одном из направлений, своей непроглядной чернотой ничуть не отличавшемся от прочих, замерцал слабый огонек, раздался сперва приглушенный, а потом все более отчетливый деревянный постук, и спустя некоторое время в слабом свете лучины я узрел ветхую библейскую старуху с внешностью Джона Сильвера. Судя по ее облику, благодать Вифлеемской звезды ее еще не озарила.
— Ой! — сказала она. — Кто это? Чего это ты тут?
— Ожидаю, — объяснил я ей, как и советовал Вегар, вежливо, — пока госпожа Норна соблаговолит одарить меня своим вниманием.
Не моя вина, что это вышло издевательски. В конце концов, кто перед кем должен тут оправдываться?
— Вставай! — прошамкала она. — Пошли уж! Ягнят мне потопчешь.
Где-то в самом начале, кажется, уже шла речь о ягнятах. Это хорошо. Значит, я все же дошел до конца и «путь замкнул в кольцо». Однако выглядела бабка прескверно. Вдоль лица, напоминавшего яблоко, которому не повезло, свисали грязные спутанные космы, нос касался нижней губы, изо рта торчали редкие длинные зубы. На тощих плечах болтался рваный коричневый балахон, а причиной деревянного стука, который она издавала при ходьбе, служила суковатая клюка. Словом, облик у нее был живописный, но отнюдь не обнадеживающий.
Вход в загончик для ягнят перегораживала жердь. Выбираясь, я ее просто перешагнул. Бабка тащилась впереди, что-то недовольно бормоча, и хотя я старался держать мину, надежда на благополучное возвращение таяла у меня с каждым шагом. Не говоря уже о возмещении материального ущерба.
Я застал ведьму в момент ворожбы, в этом не было сомнения. На каменной приступке ее пещерного обиталища стояло тусклое зеркало, сплошь покрытое пятнами от мух и явно испокон веков незнакомое с волшебным эффектом сырой луковицы. Перед ним скорее чадили, чем горели, две вонючие свечи. На гончарном круге лежал комок сырой глины с отпечатками рук, и я не без ехидцы подумал, что богам не запрещено обжигать горшки, если им того очень уж хочется. В большом котле булькало травяное варево. Ну, и были еще прочие причиндалы, слишком уж нарочитые, чтобы относиться к ним серьезно.
