– Тогда нам поистине нечего делить. Ступай своим путём, каким бы он ни был. И покуда ты не создашь к тому причин, леса не станут враждовать с тобой, женщина…
– Великий!!
– …а с отдельными потрясателями воздуха, – добавил Альминар, – поступай, как сочтёшь нужным. Быть может, досрочное перерождение пойдёт неразумным на пользу. Но, надеюсь, даже самый громкий крик не заставит тебя призвать в мир окончательную смерть.
– Меня трудно заставить. Проще убедить. И задача эта не для… неразумных. Прощай, Сердце Лесов. Прощайте и вы, многочтимые. Желаю вам согласия и понимания.
– Ну и недотёпа же ты, Хиро. Она женщина, а ты – ты мужчина. Тебе и не положено её понимать. Она не этого хочет.
– Но чего, по-твоему, она хочет?..
– Она […] хочет, чтобы ты самого себя понял. Об остальном можно договориться.
Н. Стивенсон "Лавина"
Лицо у Клина при виде меня стало глупое-глупое. У Зайоса и остальных, впрочем, тоже. Но первым голос подал всё-таки мой ученик.
– Игла?!
– Ну да, это я. Не так-то просто меня убить. С этим даже экари не стали спорить…
– Но как? Ты же…
Питомцы Школы Нарш, вылезая на поверхность, тихо и молча огибали нас, уходя прочь, к лошадям. Беседовать с покойницей никто из них, в отличие от Клина, не рвался. И даже становиться свидетелем такой беседы им не хотелось.
– …размазалась по стенке. Знаю-знаю. И как ты разобрался с Горлатом, тоже знаю. Я даже знаю, чем сейчас занимаются и о чём беседуют в цитадели Шинтордана Стилет с командором.
– А чего ты не знаешь?
Растёт. Вопрос задал, скажем прямо, непростой. Хороший такой вопрос.
Я сказала – растёт? Нет, пожалуй, это не совсем верно.
Вырос.
– Я пока что совершенно не представляю, что мне делать дальше. Может быть, у тебя будут по этому поводу какие-то идеи?
Ученик посмотрел на меня с подозрением.
– Шутки шутишь?
– Нет, Клин. Я вполне серьёзна.
– Тогда и я скажу кое-что серьёзное. Мне пора отвыкать от кличек. Зови меня по имени.
Точно вырос.
– Как скажешь, Устэр.
Подозрительности во взгляде прибавилось.
– Слишком ты смирная, – сказал он будто бы в шутку. – Это смерть на тебя так повлияла?
– Откуда ты знаешь, что я именно умерла?
– Не надо проверок. Я всё-таки некромант. Как ты умудрилась воскреснуть – это пока выше моего понимания. Но твою смерть я почувствовал.
"Пока выше". Гм. Похоже, кроме магии, он набрался от меня и кое-каких дурных привычек.
Ну так что с того? Пусть меня затопчет воробей, если у Клина… тьфу, Устэра нет целого веера причин для самоуверенности!
– Почему молчишь?
– Думаю.
– И о чём?
– Да всё о том же. Не знаю, что теперь делать…
– Это просто. Сперва вернёмся в Белую Крепость, а там видно будет.
"План не хуже любого другого", – подумала я.
Так мы и сделали.
В камине горел огонь. Блики пламени танцевали на полу, стенах, потолке, мебели, ложились чередой неверных отсветов и теней на одежду и лица. Почти не задумываясь о том, что делает, почти небрежно, мимоходом Устэр Шимгере по прозвищу Клин заставлял языки огня меняться. Запертый в камне Красный Зверь то медлительно подрагивал на ложе раскалённых углей, то вскакивал, замахиваясь лапами на воображаемую угрозу из дымохода, то кружился вокруг собственной оси в погоне за синими завитками, наливаясь солнечной желтизной, – и снова ложился, прикидываясь, что дремлет. Удивительное дело, подумал Стилет. Почти чудо. Некромант, так вольно обращающийся со второй по непокорству стихией. Я вот и близко так не могу: привык. Старые барьеры трудно ломать и долго обходить… впрочем, обходные пути в таком деле не помогут. А Устэра когда-нибудь ещё назовут повелителем тёмного огня и ночного ветра.
Возможно, даже Повелителем. И возможно, раньше, чем ему кажется.
"Но сейчас ему ничего ещё не кажется. Он, вон, к мантии-то пока не привык. Вроде бы спокоен, а всё равно чувствуется подавленная неловкость. Даже когда он сидит.
Или это не просто неловкость?"
– Ты видел Эйрас после возвращения из похода?
– Да. Один раз. Она заходила в подвал, где хранится её дракон и где я работаю над своей второй… вторым истоком. Изучила сделанное, дала несколько дельных советов, ушла.
– И как тебе она показалась?
– Клин, что ты хочешь услышать?
Пламя в камине вздыбилось, клокоча негромким рыком… и утихло. Опало.
– Не знаю. Просто Эйрас ведёт себя… не так. Словно после смерти в ней что-то…
– После смерти?
Устэр развернулся к Стилету.
– Разве ты не… ну да. Конечно, не знаешь, – снова взгляд на огонь. – В пещере Льда Предателей Эйрас умерла. Пожертвовала собой. Всплеска переброшенной мне силы оказалось достаточно для победы над клопом, который сидел на артефакте. А потом, когда мы вышли на поверхность, она ждала нас там, целая и невредимая. То есть мне поначалу показалось, что она… невредима. То, что случилось внизу, изменило её.
– Не в первый раз.
– Да, не в первый. Но раньше она с каждым изменением лишь горела ярче, а теперь… ходит, как во сне, думает о чём-то своём, реагирует сразу, но так, будто находится где-то адски далеко, а не здесь и сейчас. На пять минут раскроет какой-то томик – и снова часами смотрит куда-то…
– Что за томик?
– Да я его толком и не видел. Но бумага очень тонкая, а знаки будто не от руки написаны, а специальным големом выведены – строго по линейке, одного размера и без единой помарки…
Устэр тряхнул головой.
– В пропасть! Дело вовсе не в этой загадочной книге, а в самой Эйрас!
– А говорить с ней ты пробовал?
– Конечно. Только что толку? Как она пребывала где-то вдали, так и остаётся там.
– Она что, отвечает невпопад? Запинается, теряет нить беседы?
– Да нет же! Ничего такого, иначе я бы вовсе…
– Что – вовсе?
Ответа Стилет не дождался и нахмурился.
А потом улыбнулся. И спросил, не слишком старательно пряча ехидство:
– Вдруг Эйрас не только воскресла из мёртвых?
– Ты о чём?
– Перечисленные тобой признаки достаточно красноречивы. Но у тебя, возможно, недостаёт опыта по этой части…
– Ты понял, что с ней происходит?
– Не поручусь, что прав. Но поведение Эйрас, которое тебя так беспокоит, вполне нормально и естественно для некоторых женщин в период беременности.
– ЧТО?!
Устэр посмотрел на Стилета сперва ошалело, а потом просто раздражённо.
– Не смешно! – отрезал он. – Утверждать, что Эйрас бесплодна, не стану, но в список её интересов мужчины, по-моему, вообще не входят.
– Да неужели? А кем она тогда интересуется – женщинами, что ли?
Наградой Стилету было редкостное, уникальное даже зрелище. Клин покраснел.
