Ларка искоса, краем глаза посмотрел на застывшую красивой куклой леди Хельгу в её брючном костюмчике цвета переливающейся узорчастой стали. Миледи стояла недвижно, а от одного только выражения в серых глазах кулаки просто нестерпимо зачесались кого-нибудь тут прирезать. Но поскольку парень ещё толком не решил, кого именно из августейшей четы он ненавидит и презирает больше, то решил чуть повременить и послушать ещё. Может статься, что и сразу обоих придётся насильно отправить к их столь обожаемому Спасителю…
— Нет, мой брат в святой вере и августейший супруг, вовсе незачем лишать его головы в пределах вашего королевства. Всё-таки посланник, дело щепетильное. А пусть жертва знает об идущем следом охотнике? Пусть боится — так даже интереснее.
Адресованная ему чарующая улыбка королевы Ларке понравилась. А вот слова её совсем наоборот.
— Когда начинать бояться, ваше величество? — с как можно более изящным поклоном поинтересовался он.
Но всё же, ответил сам король. Да так, что парень призадумался всерьёз.
— По-хорошему, надо было начать в ту ночь, когда я устроил вашу встречу с этой дурёхой-ведьмой, — без улыбки ответил равнодушный монарх.
С этими словами он поощряюще улыбнулся своей супруге и подал ей руку. Вот так, чинной парой, они оба торжественно и неспешно удалились. Но лишь проходя мимо живой статуи леди у выхода, его величество легонько и освобождающе похлопали ту по уже ставшей алебастровой от гнева гладкости щеки…
Замечали ли вы, что дети и старики куда проще и быстрее понимают друг друга, нежели так называемых взрослых? Малыши воспринимают открытым сердцем распахнувшийся перед ними во всём своём цветущем великолепии мир — и счастливы этим восторгом. Однако, чуть повзрослев, они берутся за так называемый ум и принимаются суетиться в попытках достичь того-сего. А потом… потом большинство из них, кому посчастливится уцелеть от набитых шишек, мудреют. Да-да, не просто набираются пресловутого житейского опыта, а именно становятся мудрыми. Но лишь с тем, чтобы на этот раз снова отринуть сиюминутные дёрганья разума — и уже вновь принимать мир всем своим настрадавшимся сердцем…
Под балконом с позвякиванием доспехов проследовала вахта ночной стражи, и сидящий наверху одинокий поручик проводил тех едва замечающим взглядом. Как же одиноко и горько сидеть вот так, посреди огромного чужого города — и ощущать своё бессилие что-то изменить.
Нет, за себя Ларка даже не волновался. В конце-то концов, вечно жить он и не рассчитывал. Рано или поздно безносая настигнет нас… и пожалуй, лучше уж так, в хорошей драке — вцепившись зубами в горло врагу, со славой подвести итог всему и вся. Что ж, дело солдатское!
А вот за двух девчонок стоило крепко подумать и даже встревожиться. Вернее, за двух с половиной — малышка-домовёнка угомонилась только сейчас, приводя в порядок хозяйские пожитки в коридоре гостиничного номера.
Периодически малышка звонко чихала от пронизывавшего всю столицу наподобие зловонного облака ощущения святости — однако в ответ на шутливую сентенцию лучшее средство от простуды это чай с малиной и ночь с мужчиной с ворчанием заявила, что в этом дурацком городе проще кабак приличный найти, нежели означенного мушшыну её рода. Она ворчала и разорялась бы ещё долго, но тут оказалось, что спустившись в гостиничный подвал вполне возможно применять нехитрые домовячьи нашёптывалки и бормоталки — то есть, мелкие бытовые заклятья типа чистки одежды или мытья посуды.
Волшебница… Велерина послала его далеко и безоговорочно, едва он вернулся под ручку с пошатывавшейся миледи из оранжнреи.
— Жеребец! Козёл похотливый! — корнет заподозрил что-то неладное в один миг, а потом с таким наслаждением устроил немало позабавившую придворных и святую братию-сестрию бурную сцену ревности, что в другое время стоило бы и восхититься.
А всё же, стоило признать по вдумчивом размышленьи, что воспитывалась волшебница чуть ли не в монастыре. И вся эта развязность дорогой шлюхи да присущая магикам широта взглядов на самом деле ширма. За которой прячется… что? И всё же, Ларка не без удовольствия вспомнил то вдруг ударившее от содрогавшейся в сладкой муке волшебницы незабываемое ощущение. Ей ведь было действительно хорошо — настолько, что слегка придя в себя испугалась и она сама.
Самой себя, что ли? Затаившегося в темноте подсознания зверя? Да уж, с прямодушными духами стихий куда проще, равно как и с порою непокорным, но честным металлом. Наверное, всё же прав был тот академик Фреймунд…
Миледи тоже хороша, коза. Козюля. Чувствующему, да не признать в интонациях голоса кокетливо любезничавшей с королём леди очевидное?
— Поверь, Ларка, ни одна женщина не станет сожалеть о том, что сам его величество остановил на ней свой выбор и ввёл во Внутренний Круг посвящённых. Ну да, месячишко понежиться в лучах королевского фавора — при том, что осознание этакой лёгонькой опасности насчёт бывшей ведьмы придавало всему особое, незабываемое удовольствие… — зачем и отчего Ольче вдруг понравилось так больно уколоть его, Ларка понять всё же не смог. Но что миледи о двояком впечатлении после своих слов всё же догадывалась, несомненно. Никогда дурой не была, что б там ни воображал себе пресветлый король.
Вот и думай тут… Ларка проводил невидящим взглядом блестящую выбритую тонзуру святого брата внизу, что-то высматривавшего на брусчатке, и тихо вздохнул. Как же ему омерзителен этот великолепный город! С каким бы наслаждением он насиловал его штурмом во главе своего платунга — квартал за кварталом, неспешно и яростно… Не только потому, что столица исконно враждебного светлого королевства — а больше по той причине, что всё вокруг душило его. Эта святость вылизала каждый камень и каждый порыв ветерка до стерильной, нестерпимо мерзкой чистоты. И лишь невдалеке… поручик безотчётно напрягся, шепнул пару слов.
Как ни странно, стандартное армейское заклятье дальновидения всё же сработало здесь — и сидящий на балконе второго этажа человек увидел волшебно светящийся в ночи фонтан на большой площади. В искрящейся и брызгающей воде весело плескались ребятишки, радуясь прохладе после охватившей весь город дневной духоты. За ними присматривали несколько святых сестёр из приюта, а двое духов воды разрывались между тем, чтобы обеспечивать веселье и безопасность детворы — и тем, что обсуждали с монашенками способы вязания на спицах. Ну и прекрасно… хоть какой островок жизни в этой мерзкой и словно прах хрустящей на зубах святости.
Вверху почудилось какое-то движение. Ларка лениво поднял голову — так и есть!
