Философ. Гений. Уж он бы показал. Альена хмурилась.
— Слушай, будь другом, — обратилась она ко мне. — Когда этот придурок будет сдавать практику на вашей комиссии… объясни ему, какой он дурак.
Я хмыкнул.
— О чем речь? Да с таким удовольствием…
Ксефон тем временем продолжал выступать. Его слушали уже откровенно раздраженно.
— Слушай, — не выдержал наконец Михаил. — Ты сам вызвался нам помочь. Сам пообещал провести разведку. Давай по существу!
— По существу? — осекся Ксефон и хмыкнул. — Ну раз по существу, то получите. На хрен вы мне теперь нужны! Вот вам по существу. И вашему идиоту мальчишке помогать я не собираюсь! Он ведь такой благородный, что сам от помощи отказался. Свобода воли, господа! Кто я такой, чтобы выступать против нее?! — Ксефон довольно противно усмехнулся. — Не вам я помогал. Не вам. Только против Эзергиля боролся. А раз он теперь повержен, то я прощаюсь с вами. Всего хорошего!
Ксефон отступил на шаг, поднял голову к небу и закричал:
— Господин Викентий! Я справился!!! Забирайте!!!
С ясного неба вдруг упало темное облако. Закружил вихрь. Мгновение, и Ксефон исчез.
— Вот скотина, — буркнул я. — Ну что ему стоило хотя бы напоследок немного помочь людям? Как был скотиной, так ею и остался. Но одно хорошо — больше под ногами путаться не будет.
Михаил Леонидович довольно витиевато выругался.
— Вот настоящий черт, — закончил он. — А я еще не верил в их существование.
Ну это он зря. Ксефон никогда не станет настоящим чертом. Мелким бесом максимум. Куда ему до черта с его подлючей натурой и глупостью.
— И что теперь делать? — немного неуверенно спросил Григорий Иванович.
— А что делать? Действовать самим. Не требуя помощи ни у чертей, ни у ангелов.
— Знаешь, — заметил я, — это самое правильное, что мог сказать человек.
Альена кивнула.
— А все-таки жаль, что мы не можем им помочь.
— Помочь можем, — заметил я. — В частности, можем рассказать то, что хотел рассказать Ксефон. Но мы этого делать не будем. Люди должны учиться полагаться только на свои силы.
Альена грустно улыбнулась.
— Да. Это правильно. Но как хочется, чтобы у них все получилось. — Она задумчиво оглядела всю четверку. — Я буду молиться за их успех. — Альена вдруг засияла знакомым светом. — И я благословляю всех вас, — закончила она.
Вся четверка вдруг вздрогнула. Осмотрелись. Михаил выпрямился.
— Пожалуй, — заметил он, — мы можем кое-что предпринять. И знаете, почему-то я верю, что у нас все получится.
Владимир и Семен переглянулись.
— Командир, я тоже знаю это. Давайте рассмотрим варианты.
Михаил кивнул.
— Не здесь. Надо сначала разобраться, что к чему. Поспрашивать местных. Только осторожно. Итак, разведка, вперед.
— Вперед, командир.
Все четверо направились к выходу из-за сараев. Только Григорий Иванович вдруг остановился и опустил голову.
— Мы помогаем верить тогда, когда не осталось надежды, — задумчиво пробормотал он. Потом улыбнулся и огляделся. — Спасибо тебе, ангел. Спасибо.
— Григорий! Ты где там застрял? — донесся крик из-за сараев.
— Иду! — отозвался художник и заспешил на зов.
Я посмотрел на улыбающуюся девчонку и обнял ее за плечо.
— Ты молодец, ангел, — заметил я. — Даже люди это оценили.
Альена посмотрелся на меня сияющими глазами.
— Ты тоже молодец, черт.
Я засмущался.
— Ну какой я молодец. Я же черт. А каждый знает, что черти только гадости делают.
Альена покачала головой.
— Не начинай сначала.
— Не буду, — усмехнулся я. — Мы оба молодцы.
Альена согласно кивнула.
Альена взад-вперед шагала по небольшому оврагу, в котором мы с ней расположились в ожидании начала операции по освобождению мальчика.
— Пусть мы не можем помочь прямо, но избавить спасателей от разных неприятных неожиданностей мы в состоянии.
— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался я.
— А то. Проверим маршрут.
Я неуверенно посмотрел на нее. Что тут проверять? Лес он и есть лес. Какие тут могут быть неожиданности? Однако по собственному опыту я уже успел убедиться, что с Альеной спорить — совершенно пустое занятие. Если уж она что-то вбила себе в голову…
— И с чего ты предлагаешь начать?
— С кладбища.
Я поперхнулся и закашлялся.
— С чего?!
— С кладбища. Я предлагаю начать с того, что мы навестим Ненашеву Зою и расскажем ей обо всем, что здесь произошло.
— Зачем? — удивился я.
— Эзергиль! Ты бесчувственный нахал! Она же мать! И она волнуется за своего сына!
— Тогда тем более непонятно, зачем рассказывать? Расскажем, когда Алешу успешно освободят. А если освободят не успешно, то она сама все узнает.
— Я и говорю, что ты бесчувственный тип. Тебе что, лениво до кладбища слетать?
— Да не лениво мне. Просто смысла не вижу. И потом, тебе же все равно придется самой все рассказывать. Я-то тебе зачем?
— Эзергиль, ну пожалуйста.
Все, я попал. Терпеть не могу, когда она так на меня смотрит. Этот ангел все-таки доведет меня однажды. Ну вот что бы вы сделали, если бы самая красивая на свете девчонка смотрела бы на вас с такой надеждой? Правильно.
— Поехали, — вздохнул я.
— Спасибо, Эзергиль! — Альена подскочила ко мне и чмокнула меня в щеку. И тут же покраснела и отскочила. Я покраснел не меньше.
— Телячьи нежности, — пробурчал я смущенно. — Пойдем уж.
С учетом расстояния добраться до нужного нам кладбища за три часа — это, скажу я вам, почти рекорд. Все-таки за время пребывания на Земле мы многое научились делать великолепно. И Альена уже действовала уверенно, а не ошибаясь в чарах. Не греша против скромности, могу сказать, что это именно я многому ее научил.
Добравшись до нужного нам места, мы приземлились около ограды. Я тут же прилег в тенечке.
— Ты иди, — махнул я рукой Альене. — Я тут отдохну. Посплю немного. Можете сколько угодно обсуждать свои дела. Тряпки там разные, помады.
Альена насупилась, но промолчала. Все-таки признавала свою прошлую вину. Хотя ее угрюмый взгляд ясно мне сказал, что она не считает меня джентльменом. Джентльмен не будет указывать даме на ее ошибки. Правильно, я не джентльмен. Я черт. Поэтому я буду указывать на ошибки. Чтобы не совершить их вновь. Все-таки в том, что ты черт, есть свое преимущество.
Отдыхал я недолго. Где-то через полчаса я обнаружил парящего над оградой призрака. Рядом висела в воздухе Альена. Выглядела она одновременно виноватой и довольной. Никак не могу понять, как ей подобное удается.
