С воплями падали гоблины, пронзаемые пиками рыцарского легиона, который по слову Рейстлина огласил пещеру воинственным песнопением, а по другому его слову – исчез без следа. Драконья молодь в ужасе спешила укрыться в темных, потайных логовах, где плесневела скорлупа их яиц. Дракониды обугливались и чернели в огне. Темные жрецы, которых последний приказ их Владычицы тучами ринул в подземелье, пали, пронзенные стаями сверкающих копий, и исступленные молитвы их сменились предсмертными криками…
Наконец появились Черные Одежды – старейшины Ордена, пришедшие истребить юного выскочку… И, едва появившись, с ужасом убедились, что, при всей их древности, Рейстлин некоторым мистическим образом был еще старше их. Его сила не поддавалось описанию; победить его было попросту невозможно. Прозвучали заклинания, и маги стали исчезать один за другим, причем многие, улетучиваясь, с глубоким почтением кланялись Рейстлину…
И вот опять стало тихо, только лениво плескалась вода. Хрустальный свет Посоха Мага заливал пустую пещеру. Храм поминутно сотрясала новая судорога, и Карамон с опаской поглядывал вверх. Магическая битва длилась какие-то мгновения. Но Карамону в горячке уже казалось, что они с братом торчали в этом жутком месте чуть не всю жизнь.
Когда мантия последнего мага растворилась во тьме, Рейстлин оглянулся на брата.
– Видал? – холодно произнес он.
Великан молча кивнул. Глаза у него были круглые.
Земля тряслась все сильнее. Волны бились о скалы. На том конце пещеры задрожала и раскололась сломанная колонна, усеянная самоцветами. Карамон поднял глаза к готовому обрушиться потолку, и в лицо ему посыпалась каменная крошка.
– Что случилось? – спросил он в тревоге. – Что это значит?
– Это значит, что наступил конец, – сказал Рейстлин. Подобрал полы черных одежд и раздраженно бросил брату: – Пошли отсюда. Идти-то сможешь?
– Смогу… погоди только чуть-чуть, – проворчал Карамон. Кое-как оттолкнувшись от камней, он шагнул вперед, но тут же зашатался и чуть не упал. – Я думал… я крепче, – простонал он и схватился за бок.
Он выпрямился, хотя и с величайшим трудом. Губы у него были белые, по лицу тек пот. Он сделал еще шаг…
Рейстлин с угрюмой усмешкой наблюдал за тем, как, спотыкаясь, бредет к нему Карамон. Потом маг протянул ему руку.
– Обопрись на меня, братец, – сказал он негромко.
В гигантском куполе Большого Тронного Зала разверзся огромный пролом. Каменные глыбы рушились вниз, круша и сметая все живое внизу. Хаос, царивший в Зале, сменила паника. Напрасно офицеры выкрикивали команды, напрасно подкрепляли свои слова ударами кнутов, а то и мечей, – воины думали только об одном: как бы спасти свою жизнь, как бы успеть выскочить из рушащегося Храма. В своем бегстве они безжалостно рубили всякого, кто оказывался у них на пути, – даже своих собственных недавних товарищей. Кое-кому из наиболее могущественных Повелителей удалось-таки сплотить вокруг себя преданных телохранителей и с их помощью выбраться наружу. Другие пали – зарезанные собственными воинами, раздавленные падающими глыбами или попросту затоптанные.
Отчаянно продираясь вперед, Танис неожиданно заметил впереди то, что он страстно молил Богов позволить ему отыскать – ореол золотых волос, горевший в серебряных лучах Солинари, словно пламя свечи.
– Лорана!.. – закричал он, вполне сознавая, что за шумом и грохотом она все равно его не услышит. Он устремился к ней, прокладывая себе путь бешеными ударами меча. Летящий обломок камня распорол ему щеку. По шее потекла горячая кровь, но ни кровь, ни боль уже не имели значения. Он лягал, пинал и рубил мечущихся драконидов, прорываясь к Лоране. Несколько раз он пододвигался к ней вплотную, но толпа снова и снова оттаскивала его прочь.
Лорана стояла у прохода в один из притворов, отбиваясь от драконидов отобранным у Китиары мечом. Действовала она им с ловкостью и сноровкой, порожденной долгими месяцами войны. Танис почти достиг ее как раз в тот момент, когда, расшвыряв врагов, она осталась на миг в одиночестве.
– Лорана! – крикнул он, перекрывая шум. – Подожди меня!..
Она услышала его. Она обернулась, и при свете луны он разглядел, что ее глаза были спокойны, а взгляд – тверд.
– Прощай, Танис, – сказала она ему по-эльфийски. – Я обязана тебе жизнью, но не душой.
С этими словами она повернулась к нему спиной и, шагнув под арку, исчезла во тьме.
Очередная глыба, обрушившаяся с потолка Храма, с треском разлетелась на гранитном полу, с головы до ног осыпав Таниса пылью и мусором. Какое-то время он стоял неподвижно, качаясь от усталости, и смотрел вслед Лоране. Кровь затекла ему в один глаз. Он рассеянно стер ее… а потом неожиданно начал смеяться. Он хохотал, пока с кровью на его лице не смешались слезы, выступившие из глаз. Наконец, совладав с собой, он поудобнее перехватил окровавленный меч и побежал в темноту следом за девушкой.
– Они ушли вон по тому коридору, Рейст… то есть Рейстлин…
Карамон едва не прикусил язык, произнеся детское прозвище брата. Как-то очень уж не подходило оно к этому грозному и молчаливому магу в черных одеждах.
Они стояли у столика тюремщика, рядом с трупом хобгоблина. Стены кругом них положительно сходили с ума: шатались, трескались, выравнивались… перевоплощались. Зрелище это наполняло Карамона смутным ужасом, точно воспоминание о давно позабытом ночном кошмаре. Он предпочитал пореже отводить взгляд от лица брата, на руку которого с благодарностью опирался. Рейстлин, по крайней мере, был существом из плоти и крови, чем-то реальным посреди страшного сна.
– Ты знаешь, куда он ведет? – оглядывая восточный коридор, спросил Карамон.
– Да, – ответил Рейстлин равнодушно.
У Карамона свело живот от внезапного страха.
– Ты… ты уже знаешь, что с ними что-то случилось…
– Они, как всегда, сделали глупость, – сказал Рейстлин с горечью. – А ведь тогда во сне им дано было предупреждение, – тут он глянул на брата, – как и всем остальным. А впрочем, я, может, еще поспею, хотя для этого и придется поторопиться. Слышишь?
Карамон посмотрел в сторону лестницы. По ней уже шаркало множество когтистых лап: стража мчалась предотвратить побег сотен узников, с чьих камер внезапная катастрофа сбила замки. Карамон потянулся к мечу…
– Уймись! – отрезал Рейстлин. – Подумай сам: на тебе ведь по-прежнему офицерские латы. На что мы им? Владычицы больше нет, а стало быть, и подчиняться им некому. Каждый из них теперь думает только о себе и о том, как бы урвать кусок пожирнее. Держись подле меня, брат, да прикинься, будто спешишь по делу…
Карамон поглубже вздохнул – и сделал, как ему было велено. Силы частично возвратились к нему, он мог идти сам, не опираясь на руку колдуна. Не обращая внимания на драконидов – которые тоже лишь мельком посмотрели на них, торопясь мимо, – братья отправились дальше по коридору. Стены справа и слева от них продолжали менять свою форму, потолок трескался и содрогался, пол вздымался и опадал под ногами. Сзади раздавались ужасающие крики: это узники отстаивали вновь обретенную свободу.
