— Я испытал то же самое, когда закончил работу над этим, — король кивнул на коробку. — Отсутствие ти делает ишибов обычными людьми, наш аб становится не нужен, его даже не заметно, будто нет вообще.
Парет потрогал железную дверь с чувством уважения и легкого страха.
— И что теперь, твое величество? Если найти Технократа, поместить в эту клетку его тело и умертвить, то он не вернется к своим машинам?
— Не знаю… не знаю… — Михаил развел руками. — Может и вернуться… Все зависит от того, с какой целью он создал ти. Думаю, чтобы получить еще большее могущество, хотя и раньше Технократ был совсем не слаб. Но с ти он, наверное, может делать все или почти все. Полагается ли Технократ только на ти для переноса своей души — вот в чем вопрос. Наше устройство — конечно, очень важный шаг вперед, полезный… например, чтобы держать ишибов в тюрьмах… но что случится с Технократом внутри — не знаю.
— Это же нужно как-то проверить! — воскликнул Парет. — Надо точно знать, что получится, если тело Технократа умрет в этой клетке!
— Надо, — кивнул король. — Но я бы не стал это проверять практическим путем. Может оказаться, что не все так просто. К тому же еще больше необходимо это тело найти. Я даже не знаю, что делать. Испробовал все, что можно, исчерпал все идеи. Думал, что амулеты поддерживают с ним постоянную связь, но, похоже, нет. В Академии больше ни у кого нет новых идей? У этого… твоего ученика… были неплохие мысли. Неверные, но неплохие. Смелые.
— Нет, — ответил Парет, продолжая поглаживать холодные стены коробки. — Я и сам пуст. Сначала идей было полно, просто фонтан какой-то, а потом, когда их все проверили, фонтан иссяк. У меня сейчас человек пятьдесят только тем и занимаются, что думают над тем, как найти тело. Без толку. Даже Теофар, специалист по шарикам, которые так нравятся твоему величеству, молчит. Может, снова конкурс объявить, как полгода назад?
— Можно, — без особого энтузиазма ответил король. Его настроение, приподнятое столь успешной демонстрацией камеры, постепенно портилось. — Но только среди избранных. Нам не нужно, чтобы, в случае чего, Технократ уничтожал всех подряд. Пусть ограничится нашими учеными ишибами, если сможет.
Парет вскоре ушел, а Михаил задумчиво ходил по своим покоям, отвлекшись только на то, чтобы посмотреть на сына. Ближе к полудню дождь закончился, и король решил прогуляться. Он вышел из небольшой боковой двери дворца, миновал сад, покрытый бисером капель, и оказался на улице. Король возвращаться не захотел и направился по блестящему черному тротуару вдоль дворцовой ограды, тщательно обходя лужи. Мутные потоки дождевых вод текли по водосточным канавам. Раньше здесь была не только дождевая вода, но и канализация, однако после последних преобразований вся канализация Парма оказалась в подземных трубах. Водосточные канавы теперь служили лишь для стока вод относительно чистых, лишь изредка несущих обычный городской мусор.
Воздух был свеж и влажен, как это бывает после дождя, и король получал некоторое удовольствие от расставания с застоявшимися запахами дворца. Михаил шагал, изредка трогая рукой мокрые прутья ограды, и не подозревал о том, что с каждым шагом приближается к разгадке самой большой тайны этого мира, что скоро замкнется невидимый круг и разум наконец увидит то, что лежит на поверхности.
Человеческий разум обычно слеп, как переживший свой век старик, видящий лишь желтые блики солнечных лучей при взгляде вверх, на жаркое солнце. Этот старик хорошо ориентируется среди знакомых вещей в собственном доме, но стоит ему выйти на улицу, как он становится трогательно-беспомощным. Слепец шарит руками, пытаясь нащупать преграду, идет медленно, боясь споткнуться и упасть, иногда встревоженно сопит и даже издает возгласы о помощи. Старик нуждается в добрых прохожих, которые растолковали бы, что к чему, объяснили, куда идти, и провели через опасные дороги, по которым едут кареты. Наш разум устроен так же: стоит оттолкнуться от привычного и известного, как мы теряемся в новых вещах, путаемся, не знаем, что с ними делать, ищем наставников или, отчаявшись, пытаемся представить, что никуда не выходили, а бредем не по враждебной степи, а по начищенным полам собственного уютного дома. Разум умеет представлять, заводя нас в дебри напрасных надежд и скрытых разочарований. Но иногда бывает и так, что, вконец запутавшись и утратив всякое чувство причастности к настоящим, живым событиям, мы замечаем что-то знакомое, что уже видели раньше, в привычном жилище. Так слепой старик чувствует запах булочек, слышит звякание подносов и понимает, что он уже не в загадочном и страшном месте, а рядом с пекарней, которой управляет его любящий внук, всегда готовый приютить дедушку. И старик, представляя, как выглядит его внук, прозревает на миг благодаря знакомым запахам и звукам.
Король, повернув за угол, вдруг увидел маленького мальчика. Тот сидел на корточках в промокшей серой куртке, сжимал в руках два окрашенных деревянных кораблика: красный и желтый, а локтем вытирал слезы.
— Что такое? Что с тобой? — Михаил подошел поближе, резво перепрыгнув через большую лужу.
Мальчик поднял глаза. Вид хмурого человека в черном камзоле не испугал его.
— Ну что? — нетерпеливо повторил король. — Говори.
— Я проиграл последнюю монетку, — почти не всхлипывая, ответил мальчик. — Мы пускали кораблики, я взял красный, а нужно было желтый. Желтый бы победил.
Михаил недоуменно посмотрел на грубо сделанные корабли, которые ничем не отличались друг от друга, словно их, торопясь, вырезал опытный мастер. Хотя, возможно, именно опытный мастер и приложил к ним руку.
— Они ведь одинаковые, — сказал король.
— Нет, — упрямо мотнул головой мальчик. — Не одинаковые. Один — красный, а другой — желтый.
Михаил слегка пожал плечами, достал золотой и бросил его мальчику. Король развернулся, чтобы идти дальше, но вдруг замер. Его брови удивленно поползли вверх, он не слушал благодарностей ребенка, а погрузился в собственные мысли. Невидимый круг наконец замкнулся, и уже ничто не могло изменить хода событий.
Король сначала вспомнил Аррала и его выходку с мраморной статуей. Верховный ишиб получил задание, но расширил его, развил к собственной выгоде. Михаил подумал, что так бы сделал любой, если бы у него была возможность, даже Технократ. Каждый попытался бы развить дело, никто не стал бы останавливаться, а пошел бы вперед. Значит ли это, что и сейчас Технократ пытается расширять свое дело и идти куда-то вперед? Но куда?
Затем мысли короля вернулись к корабликам. По идее, в совершенной вещи все должно иметь смысл, даже цвет. Кораблики к совершенным вещам явно не относились, но Михаил знал несколько таких вещей. Это — амулеты Технократа. Король вспомнил об окне в другой мир и подумал, что оно ведь было неспроста, а, наверное, использовалось для экспериментов, для установления пробной связи между мирами. Значит, где-то могут быть и другие окна, более продвинутые, о существовании которых неизвестно даже Тарреану.
