В душе у меня заиграло нечто вроде свирели. Пусть еще тихой, но достаточно мелодичной. Что-то явно вырисовывается.
― Они как в форт приехали? ― спросил я. ― Землей? Водой? С охраной?
― Этого не знаю, ― отрезал комэск. ― Они должны были эти вопросы с комендатурой решать. Я с ними виделся, когда они приказ мне вручали. Приказ подлинный, замечу, все проверки прошел.
Вот это странно. Пока еще фальшивки никто делать не научился, а добраться до подлинных бланков таких приказов… очень сомнительно. А старый бланк повторно не используешь ― защита Беренсонов.
― А документы у вас остались? ― с надеждой спросил я.
― Остались в канцелярии. Мы за вылеты отчитываемся, между прочим. Бензин у нас казенный, равно как и моторесурс. Видели? ― показал он пальцем на дверь, в которую ушел зампотех. ― Такие беседы у нас каждый день, и не однажды.
Я с пониманием кивнул. Порошин же сказал:
― Но! Тут прошу быть внимательным. Если вы хотите посмотреть документы, то озаботьтесь направлением прямого распоряжения контрразведки моему командованию, а оно уж пусть озаботится распоряжением мне, письменным, о вашем допуске. В противном случае помочь вам не смогу, ибо нарушать правила не привык.
― А допуск к спецтелеграфу вы мне организовать можете? ― спросил я, в общем ожидавший такой отповеди. ― Это не против правил?
― Нет, это не против правил, ― ответил капитан. ― Идите в штаб эскадрильи, я туда позвоню. Дежурный унтер-офицер Резвунов вас отведет на гарнизонный узел связи. Это он, кстати, без моего приказа вас сведениями снабдил?
― Он не виноват, ― улыбнулась Лари и чуть-чуть «придавила». ― Это я на нем… немного магии применила. Не надо с него взыскивать.
― Барышня, для вас ― что угодно, ― вдруг сбился на галантность Порошин.
И на него «надавила». Нет, хорошо все же с Лари людей расспрашивать. Удобно. И эффективно. Мы попрощались покуда с комэском и направились обратно.
Унтер Резвунов теперь на гитаре не играл, а уже ждал нас, капитан ему все же сообщил, что мы придем. Вызвав вместо себя какого-то ефрейтора, он повел нас по территории форта в сторону комендатуры.
Что бросилось в глаза ― малолюдство. Даже в разгаре дня, когда все «в разгоне» вроде бы, в любой воинской части куда оживленней. А сейчас… Так бывает только во время больших проблем, когда весь личный состав бессменно пребывает «в поле», а в пункте постоянной дислокации, на «зимних квартирах», остается только необходимый минимум ― порядок поддерживать и наряды тащить.
― Резвунов, ― окликнул я нашего провожатого, ― а что так тихо? Что случилось?
― Толком ничего не случилось, но каждый день какие-то проблемы. Тут банда, там банда, где-то контрабандистов заметили, пограничную заставу кто-то обстрелял ― эльфы, наверное. Давно так беспокойно не было. На заставах усиление, на конвои охрану выделили. Здесь, считайте, хозвзвод службу несет, авторота и наша полурота. Комендачи еще, ну и пушкари с батареи, само собой. Караул. Все.
― Давно такие безобразия начались? ― спросил я.
― С месяц примерно, ― после краткого размышления ответил Резвунов. ― Так, по чуть-чуть, но с каждым днем больше, а теперь наши пилоты летать не успевают. По четыре вылета в день у них бывает. За речкой, кстати, было нападение на казарму баронской дружины. Есть убитые, и два пулеметных броневика увели. «Гладиаторы».
― Броневика? ― поразился я. ― Они-то кому понадобились? По лесам с ними не побегаешь, куда их спрячешь?
― Ну вот, у нас тоже все удивились, а ведь кому-то понадобились, ― пожал плечами Резвунов.
― Ну а статистика есть, кто шалит?
― Статистика простая ― кто только не шалит. Как будто все с цепи сорвались. Даже банду гномов на той стороне реки замечали: промышляют контрабандой.
― Гномов? Или друэгаров?
― Гномы. Изгнанники.
― А, понятно.
Гномы разбойничать идут редко, равно как и в иной криминал. Тут им их упертость на «заветах предков» не дает дисциплину хулиганить. Но изредка в гномьих родах случаются великие размолвки, если какие-то из заветов можно толковать по-разному, как обычно и происходит. И тогда род выбрасывает из себя какую-нибудь группку несогласных. Обычно они пристраиваются к какому-то ремеслу, но иногда попадают и в криминал. Я слышал о двух таких бандах, и обе были связаны скорее с контрабандой, нежели с человекоубийством или там ограблениями. И контрабандой, в обоих случаях, они занимались оружейной.
А вот дальние родственники гномов, друэгары, ― те да, те могут и поразбойничать. Про них врут, что в отличие от гномов настоящих, почитавших заветы предков и родоначальника Дьюрина, Первого Кузнеца, они предались поклонению не пойми кому, вроде как даже жертвы приносили ночным богам, отчего зло источило их души, и… дальше сами додумайте, лень такую ахинею до конца рассказывать.
Друэгары ― это потомки гномов, смешавшихся еще с каким-то древним народом, о котором уже и память истерлась. Они были не столь искушены в ремеслах, как их чистокровные собратья, поэтому в конкурентной борьбе проиграли. Дошло до конфликтов, и они были оттеснены с гор, богатых ископаемыми, в горы, таковыми бедные, вместо разработки металлов стали уголь копать. Где и пришлось им жить по «правилу буравчика», гласящему: «Хочешь жить ― умей вертеться!» И они вертелись, чем только не занимаясь. Слышали о друэгарах-наемниках, друэгарах-разбойниках, друэгарах ― охотниках на чудовищ, в Марианском герцогстве были даже два друэгара-палача, братья-близнецы. Их потом отравили ― кто-то из родственников кого-то из казненных, по слухам.
Друэгары, как я сказал, в ремесле гномам уступают, зато превосходят тех в боевой магии. У гномов же магия развита только защитная и промышленная. Они похожи внешне, разве что друэгары кожей смуглее и бородой обычно черны как уголь. Еще они чуть выше и чуть уже гномов, фактически ― посредине между ними и людьми по комплекции. Бороды стригут короче, поэтому друэгара совсем не трудно перепутать с каким-нибудь коренастым бородачом из людей вроде моего приятеля Бороды, а Бороду ― с друэгаром, что не раз случалось, а вот гнома так не перепутаешь никогда.
― Откуда про контрабанду узнали?
― Духи его знают, ― сказал унтер. ― Начальству виднее. До меня же доводят в части касающейся, не сводки читают.
― Тоже верно.
Вообще-то странная ситуация. Откуда такое оживление у бандитов именно в тот момент, когда большая война в Левобережье началась? Подозрительно это все.
Так мы дошли до комендатуры. Помахали ручками Полухину, пройдя мимо него, зашли в дверь с надписью «Узел связи». Дежурным по связи сидел молодой прапорщик с петлицами телеграфиста, к которому Резвунов и обратился. И еще через минуту я заполнял бланк телеграммы, старясь писать аккуратно, на откидном окошке двери в телеграфную. А младший унтер с такими же телеграфистскими петлицами терпеливо ждал, пока я закончу.
