Лишенного Значений. Все сходилось, как головоломная семиходовая комбинация Хаместира.
– Все приходится делать самому, милостивые гиазиры, – бросил Урайн в пустоту. Рядом не было ни кого, кто был бы способен оценить его многогранную иронию.
Он небрежно дернул плечом и пошел на юг, отмеряя шагами последнюю лигу на дороге к победе.
* * *
Урайн небрежно дернул плечом и пошел на юг, отмеряя шагами последнюю лигу Знака Разрушения.
– Он пошел, – сказал Леворго Элиену, и на его лице сын Тремгора увидел странную смесь надежды, тревоги и беспощадной решимости.
Сын Тремгора молча кивнул. Вопросы-вроде “Куда?” или “Кто?” казались верхом глупости. Несколько коротких колоколов над Меаром висела мертвая тишина. Затем до слуха начали доноситься глухие удары.
– Это он? – спросил Элиен, заподозривший в этих звуках стук сапог Урайна по гладкому Кругу Чаши.
– Нет, – покачал головой Леворго. – Увы, нет. Это новый слуга Хуммера, Кутах над Кутах, ломится из своего яйца.
Удары стали значительно громче. В них вплетались скрежет и громкое позвякивание. Казалось, кто-то рубится огромным топором сквозь хрустальную стену.
– И что мы намерены предпринять теперь? – спросил Элиен, нетерпеливо перетаптываясь с ноги на ногу.
– Ждать, – сказал Леворго вместе с долгим зевком. Уже второй день ему непреодолимо хотелось уснуть. Уснуть навеки.
Владыка Диорха сел на пыльные растрескавшиеся плиты. Элиен, немного поколебавшись, последовал его примеру.
* * *
Урайн неторопливо двигался вперед, вышагивая в такт сладостным его уху ударам, которые доносились из-под каменного купола. Он продолжал пристально следить дальни^ зрением за Леворго,
Урайн не мог видеть, как под его багровым плащом разгоралась незримым беспощадным светом Тиара Лутайров, венчавшая черен его трофейного меча. Урайн Повелитель Двух Мечей – клинка Хуммера и Поющего меча-подкидыша Эллата – невозмутимо дописывал Знак Разрушения.
Леворго, тоже не сводивший магических глаз с плотного кокона извращенной Великой Пустоты, каким представлялся ему истинный Урайн, безмолвно заклинал все стихии, чтобы они вняли ему, наследнику Лишенного Значений.
Шаг. Еще шаг.
Еще два шага.
Только бы он не остановился…
Когда до незримой черты оставалось пять шагов, из Чаши Хуммера раздался оглушительный треск и сразу вслед за ним – душераздирающий вопль, в котором слышались голод, торжество, жестокость. Аскутахэ, Кутах над Кутах, оповещал Сармонтазару о своем пришествии в мир.
И тогда Урайн остановился. Ему незачем было идти дальше.
Вершина купола, воздвигнутого некогда самим Хуммером, разошлась на восемь лепестков. Из открывшихся навстречу лиловому солнцу ворот появился Он – Кутах над Кутах.
В отличие от прочих Воинов Хуммера он был крылат. В отличие от прочих Воинов Хуммера он был красив и пришел в мир в обличье черноволосого статного юноши. И он был разумен. В отличие от кутах.
Описав в небе сверкающую дугу, крылатый юноша стремительно опустился на землю и припал на одно колено перед Урайном.
– Здравствуй, отец, – сказал он на Истинном Наречии Хуммера.
– Здравствуй, сын мой, – кивнул Урайн. – Сейчас я освобожу кутах из каменного плена. Прими свое воинство и веди его. Ты видел с высоты дерзких людей, возжегших на земле второе солнце. Убей их. Насыться ими.
– Хорошо, отец. – В каждом звуке твердого голоса Аскутахэ пело ликование.
Урайн уселся на землю, скрестив ноги – точь-в-точь как Леворго. Он закрыл глаза и приступил к освобождению камней от формы.
* * *
Каменный курган, под которым, как надеялся Элиен, кутах нашли свое последнее пристанище, заколебался от основания до вершины. Плиты лунного камня, до этого ослепительно блестевшие под солнцем, замутились и начали оплывать бесформенным студнем. Колонны потекли, будто восковые свечи. От кургана повеяло нестерпимым жаром.
Элиен никогда не видел Леворго такими сейчас страстно воззвал к Гаиллирису, чтобы тот оградил его от подобных зрелищ и в дальнейшем.
Лицо Хранителя Диорха почернело. На нем, как угли из Хуммеровой кузницы, пылали два огромных багровых зрака. Длинные седые волосы заструились по плечам языками голубого холодного пламени. Его волнистый меч забился в ножнах пойманной змеей, разбил посеребренные оковы и, упав на землю, продолжил свою бешеную пляску на горячих плитах. Леворго терял человеческую оболочку, как змея старую ненужную кожу.
– Он начал, не дойдя совсем немного, – прорычал Хранитель Диорха. – И ему незачем идти дальше. Я не могу удерживать больше кутах в каменном плену. У нас есть только один выход.
Каменный курган растекался. Там, где он возвышался, был небольшой уклон в сторону Чаши Хуммера. Бесформенная масса устремилась к идеально гладкой площадке Круга.
Соприкасаясь с запретной чертой, расплавленный камень возносился вверх огненным смерчем и исчезал без следа. Постепенно стали обнажаться неподвижные тела кутах.
– Один выход, Звезднорожденный, – повторил Леворго, наступая на свой бешено извивающийся меч. – Встретиться с Урайном лицом к лицу. Мы сейчас не можем убить его. Но у нас еще есть надежда выманить его. Пять шагов – все, что нам нужно. Возьми мой меч, пока я еще держу его, и он будет послушен тебе.
Сын Тремгора нагнулся и осторожно взялся за рукоять. Меч сразу же успокоился.
Леворго тем временем стремительно выгорал изнутри. Его одежды истлели, и теперь он был наг. По его ногам, рукам, по груди пробежали длинные ровные трещины.
И тогда Элиен понял, что Хранитель Диорха не похож на змею, меняющую кожу. Он сам становился кожей, человеческой шкурой, невиданной одеждой для… Для кого? Сына Тремгора прошиб холодный пот.
– Ты сейчас оденешь меня и быстро – ты понял меня? – очень быстро встретишься с Урайном. Он там. – Леворго ткнул обветшавшим пальцем в направлении Купола Чаши, близ которого стоял Урайн.
С этими словами пустая кожа Хранителя Диорха рухнула к ногам Элиена.
Таков был исход Леворго из мира Солнца Предвечного. От него не осталось костей, не осталось черепа, не осталось ничего, кроме тонкой переливчатой кожи. Он ушел, но сила его осталась.
Курган над кутах полностью стек к Кругу Чаши, и Урайн, завершивший освобождение камней от формы, теперь взялся за магические зеркала Леворго. Они взрывались за спиной Элиена одно за другим.
