— Что только что произошло? — спросил Тай.
Свою чашку с вином он поставил на столик. Тай боялся больше пить. Его еще не отпустило напряжение того собрания, которое они только что покинули. Он знал, что такое бывает и во время войны. Сегодня разыгралась битва. Его посадили в засаду, он участвовал в поединке. Не обязательно со своим настоящим врагом. Враг… Опять это слово…
Цянь поднял брови:
— Что произошло? Ты создал очень красивые стихи, и твой брат тоже. Я запишу для себя оба.
— Нет, я имею в виду…
— Я знаю, что ты имеешь в виду. Я могу судить о стихах. Но не могу ответить на другой вопрос.
Цянь подошел к окну. Выглянул наружу. С того места, где стоял Тай, он видел роскошный сад. Впрочем, сад и должен быть роскошным. Это же Ма-вай. Немного дальше к северу находились гробницы Девятой династии.
— Я думаю, за другим экраном сидел император.
— Что? — Цянь быстро обернулся. — Почему? Откуда ты…
— Я не знаю наверняка. Я так думаю. Два разрисованных экрана, и то, что госпожа Цзянь и принц делали вместе… чувствовалось, что это предназначено для зрителя, и этот зритель — не я.
— Может, и ты.
— Я так не думаю. Никогда не слышал, чтобы принц Шиньцзу вел себя так… говорил так…
Они оба подыскивали слова.
— Так властно?
— Да. Я тоже, — почти неохотно согласился Сыма Цянь.
— Он бросал вызов Чжоу. И он не мог делать это, не зная — наверняка! — что его отец об этом узнает. Поэтому мне кажется…
— Что он делал это для императора?
— Да.
Последнее слово Цяня повисло в воздухе, со всеми очевидными последствиями и всеми теми последствиями, которых они не могли видеть. Слабый ветерок за окном доносил аромат цветов.
— Ты нас видел? Оттуда, где сидел?
Тай кивнул:
— Она это все устроила. Так что же там произошло? Мне нужна помощь.
Поэт вздохнул. Снова наполнил свою чашку. Показал Таю на его чашку, и тот нехотя выпил. Цянь пересек комнату и долил ему вина. Потом сказал:
— Я провел жизнь в движении по городам и горам, рекам и дорогам. Ты это знаешь. Никогда не занимал никакого места при дворе. Никогда не сдавал экзамены. Шэнь Тай, я не тот человек, который может объяснить тебе, что происходит.
— Но ты слушаешь. Ты наблюдаешь. Что ты услышал в том зале?
Глаза Цяня ярко блестели. Вечерний свет лился в окна. Комната была большой, изящной… приветливой. Место, где можно расслабиться, найти покой. Вот для чего всегда существовал Ма-вай.
Поэт сказал:
— Я полагаю, первому министру сделали предупреждение. Не думаю, что это будет стоить ему его должности.
— Даже если он замышлял убийство?
Сыма Цянь покачал головой:
— Да. Даже если бы ему удалось тебя убить. Скажут: какой смысл иметь столько власти, если не можешь использовать ее, чтобы избавиться от человека, который тебе не нравится?
Тай смотрел на него и молчал. Цянь продолжал:
— Они бы с радостью позволили ему тебя убить — до появления коней. Это не имело бы никаких последствий. Сделал ли он это из-за женщины или чтобы ты не стал угрозой его советнику, твоему брату. Никто и глазом бы не моргнул, если бы ты погиб у Куала Нора или в дороге. Кони изменили ситуацию. Но сегодня, я думаю, речь шла о Рошане. Твое присутствие было предостережением для Чжоу. Он рискует, вот что они ему говорили. — поэт налил еще одну чашку. И опять улыбнулся. — Мне очень понравилось: «холодные звезды на белые кости глядят».
— Спасибо, — ответил Тай.
Среди тысяч писателей Катая Девятой династии было два выдающихся поэта. Этот человек — один из них. Можно уйти к предкам счастливым, унося с собой похвалу написанным тобой строчкам от Сыма Цяня.
— И все же, я только что получил от тебя совет, — заметил Тай.
— Отнесись к нему с осторожностью, — посоветовал поэт. — Я не претендую на мудрость.
— «Претендуют на что-то те, которые этого не имеют», — процитировал Тай; поэт должен знать эту строчку.
Цянь колебался.
— Шэнь Тай, я не склонен к скромности. Я всего лишь честен. Я все время возвращаюсь к этому нефриту и золоту, они меня притягивают. Сандаловое дерево и слоновая кость, шепот и аромат женщин. Но только для того, чтобы нанести визит, попробовать на вкус. Это не мой дом. Меня тянет сюда, а когда я приезжаю, меня тянет уехать. Человек должен считать двор своим домом, чтобы понимать его.
Тай открыл рот, чтобы ответить, но понял: он не знает, что хотел сказать. А Цянь продолжал:
— В Да-Мине или здесь, в Ма-вае, больше красоты, чем в любом другом месте, где люди построили дворцы и разбили сады. Возможно, сейчас здесь больше красоты, что когда-либо раньше. Кто станет отрицать чудо и великолепие этих мест? Или противиться желанию увидеть их?
— Или бояться, что это может закончиться? — спросил Тай.
— Это один из страхов, да. Иногда я радуюсь, что уже не молод, — Цянь поставил свою чашку. — Меня ждут, друг. Две женщины обещали мне поиграть на флейте и угостить вином с шафраном, когда зайдет солнце.
Тай улыбнулся:
— Ни один мужчина не должен мешать другому в этом случае.
— Воистину. Ты идешь?
Тай покачал головой:
— Мне нужно подумать. Полагаю, сегодня ночью будет пир? Я понятия не имею, как себя вести.
— Из-за Вэнь Чжоу?
— Да. Нет. Из-за моего брата.
Поэт посмотрел на него:
— Ему не следовало делать того, что он сделал.
Тай пожал плечами:
— Он — глава нашей семьи. Он скажет, что Ли-Мэй обеспечила нам уважение и положение в обществе.
— В этом он прав, — глаза поэта снова блеснули в отраженном свете. — И все же, я бы понял, если бы ты убил его за это. Но я не слишком разбираюсь в таких вещах.
— Я тоже не уверен, что разбираюсь, — ответил Тай.
Цянь улыбнулся, но у него был мрачный вид. Невольно вспоминалось, что в свое время он был воином.
— Возможно. Но тебе нужно стать умным, Тай. На короткое время или надолго. Ты теперь важная персона.
— «Мир может подносить дары или отраву в драгоценной чаше», — процитировал Тай.
Выражение лица поэта изменилось.
— Этого я не знаю. Кто написал?
— Мой брат, — тихо ответил Тай.
— А, понимаю…
Тай думал о летних грозах, на которые они смотрели из окна общей спальни.
Он шел к двери, чтобы открыть ее перед поэтом, когда раздался стук. И стук шел не из коридора.
Друзья замерли на месте. Несколько секунд спустя стук повторился. Тай повернулся и посмотрел на стену за красивой кроватью.
У него на глазах панель в виде двери распахнулась в темноту, а потом — вторая панель. Двойные двери, скрытые в стене. Никто не появился. С того места, где стоял Тай, он не видел, что там, за дверью. Коридор? Соседняя комната?
