Я набивал рот без зазрения совести. Использование магии, напряжение и финальный подъем сквозь холод выпотрошили меня начисто.
— Спасение! — пробормотал я. — Вот оно, счастье.
— Чертовски верно, — согласилась Мёрфи, прислонившаяся к стене рядом со мной. Она вытерла рот рукавом и посмотрела на часы. Потом дожевала последний сандвич и принялась переставлять время.
— Нас не было почти двадцать четыре часа. Это что, получается, мы совершили типа путешествие во времени? — спросила она.
— Ох, ради Бога, нет, — ответил я. — Это на первых позициях в списке Вещей, Которые Нельзя Делать. Один из семи Законов Магии.
— Возможно, — сказала она. — Но как ни назови, день — фьють! — и прошел. Что это, как не путешествие во времени?
— Такого рода путешествия люди совершают очень часто, — возразил я. — Мы просто проехались немного на эскалаторе, так сказать.
Она нажала кнопку на часах и поморщилась.
— Не вижу разницы.
Я посмотрел на нее и нахмурился.
— Ты чего?
Мёрфи покосилась на детей и мать.
— Мне предстоит ад кромешный объяснять, где это я была последние двадцать четыре часа. И вряд ли я могу сказать моему боссу, что путешествовала во времени.
— Угу, такое он никак не переварит. Скажи ему, что участвовала в набеге на страну фейри, чтобы спасти девушку из населенного монстрами замка.
— Конечно, — хмыкнула она. — И как это я сама не догадалась?
— У тебя что, могут быть неприятности?
Мёрфи нахмурилась и помолчала немного.
— Внутриведомственная дисциплинарная комиссия скорее всего, — сказала она наконец. — Ничего криминального они мне пришить не могут, так что тюрьмы не будет.
Я зажмурился.
— Тюрьмы?
— Я же отвечала за расследование, ты забыл? — напомнила мне Мёрфи. — Вряд ли я улучшила свои отношения с начальством, забросив все дела и отправившись тебе на помощь. День псу под хвост, и... — Она пожала плечами.
— Блин-тарарам, — выдохнул я. — Я как-то не подумал.
Она снова пожала плечами.
— Это тебе очень плохо аукнется? — спросил я.
Мёрфи нахмурилась сильнее.
— Это зависит от разных вещей. В основном оттого, что скажут Грин и Рик и как они это скажут. Что скажут на это другие копы. Пара этих парней теперь заделалась большими шишками. Они с удовольствием устроят мне гадости.
— Вроде Рудольфа, — предположил я.
— Вроде Рудольфа.
— Хошь, я их для тебя уделаю? — предложил я со своим лучшим бронкским акцентом.
Она вяло улыбнулась.
— Как-нибудь сама разберусь.
Я кивнул.
— Я серьезно. Если я чем-то могу помочь...
— Просто не высовывайся некоторое время. Тебя в управлении не слишком любят. Есть такие, кому не нравится то, что я плачу за твои консультации, и то, что они не могут мне это запретить, потому что у дел, в которых ты занят, раскрываемость девяносто процентов.
— И моя эффективность ничего не значит? Мне казалось, копы относятся к этому с уважением.
Мёрфи фыркнула.
— Я люблю свою работу, — сказала она. — Но порой мне кажется, что зануды и маразматики играют в ней слишком большую роль.
Я согласно кивнул.
— Что они могут сделать?
— Ну, официально это первый раз, когда я просрала операцию, — хмыкнула она. — Если я буду вести себя разумно, думаю, меня все-таки не уволят.
— Но?
Она откинула упавшую на глаза прядь волос.
— Они получат кучу удовольствия, запихивая свое возмущение мне в глотку. Они перепробуют все, чтобы я сама подала заявление, — продолжала она. — А когда я этого не сделаю, меня понизят.
Я ощутил в желудке свинцовую тяжесть.
— Мёрф, — произнес я.
Она попробовала улыбнуться, но не смогла. Слишком уж хреново ей было.
— В этом нет ничьей вины, Гарри. Просто такие у нас порядки. Это надо было сделать, и при необходимости я поступила бы точно так же еще раз. Переживу.
Голос ее звучал спокойно, невозмутимо, но она слишком устала, чтобы убедить меня в подлинности этого спокойствия. Команда Мёрфи могла иногда огорчать, даже разочаровывать, но это была ее команда. Она билась за свое лейтенантское звание, она работала ради него как лошадь, и в результате ее засунули в ОСР. Только вместо того, чтобы принять это как аналог ссылки в сибирскую глушь, Мёрфи стала работать там еще лучше, утерев тем самым тех, кто ее туда послал.
— Несправедливо это, — буркнул я.
— Что?
— Тьфу. Вот приду как-нибудь в центр и нашлю на них рой пчел, или орду тараканов, или еще чего. Просто чтобы посмотреть, как эти говнюки в пиджачных парах будут с визгом бежать из здания.
На этот раз она все-таки улыбнулась, хоть и немного натянуто.
— Вряд ли мне это поможет.
— Ты шутишь? Мы бы могли сидеть, снимать этих бегущих засранцев на фото и надрывать животики.
— Думаешь, поможет?
— Смех полезен всем и тебе не помешает, — сказал я. — Девять из десяти более или менее пристойных комиков рекомендуют смех в качестве защиты при общении с хроническими идиотами.
Она устало, негромко усмехнулась.
— Спасибо, как-нибудь справлюсь и с этим. — Мёрфи оттолкнулась от стены и достала из кармана ключи. — Пойлу покажусь врачу, — сказала она. — Хочешь, до дому подброшу?
Я покачал головой:
— Надо прежде кой-чего сделать. Спасибо за предложение.
Она кивнула и повернулась к двери, но задержалась.
— Гарри, — тихо произнесла она.
— Гм-м?
— То, что я говорила тогда в лифте. Я сглотнул.
— Ну?
— Я не хотела, чтобы это вышло так резко. Ты хороший человек. Из тех, чьей дружбой я черт знает как горжусь. Но ты мне слишком дорог, чтобы лгать тебе или водить за нос.
— В этом нет ничьей вины, — тихо сказал я. — Хочешь, не хочешь, тебе приходится быть со мною честной. Прорвусь как-нибудь.
Уголок ее губ скривился в полуулыбке.
— Зачем еще существуют друзья?
Я уловил в этом ее вопросе едва заметное изменение тона — он сделался чуть более просительный, что ли. Я встал и положил руку ей на плечо.
— Я твой друг. Это не изменится, Кэррин. Никогда.
Она кивнула, моргнула несколько раз и на мгновение коснулась моей руки своей. А потом повернулась уходить. Как раз тут заглянул из коридора Томас.
— Гарри, Кэррин. Вы уходите?
— Я ухожу, — кивнула она.
Томас покосился на меня.
— Так-так. А меня подбросите?
Она звякнула ключами:
— Легко.
— Спасибо. — Он кивнул мне. — И тебе спасибо, Гарри, за увлекательный поход. Ну, немного скучновато вышло... может, в следующий раз кофе, там, захватить или еще чего, чтобы не зевать все время.
— Убирайся, пока я не надрал твою плаксивую задницу, — отозвался я.
