— Убирайся, пока я не надрал твою плаксивую задницу, — отозвался я.
Томас довольно оскалился, и они с Мёрфи вышли.
Я доел остаток сандвича, рассеянно заметив про себя, что дошел до такого состояния, когда так устал, что уже не могу спать. В противоположном конце комнаты Черити и дети заснули — она так и сидела на полу, а они льнули к ней, сгрудившись кучей. Вид у Черити был изможденный, что вполне естественно, и я заметил на ее лице морщины, которых не замечал раньше.
Она могла быть шилом в заднице, но силы духа у нее хоть отбавляй. Ее детям повезло с матерью. Многие матери сказали бы, что готовы умереть за своих детей. Черити доказала такую готовность на деле.
Некоторое время я смотрел на спящих детей — в основном на лица младших. Дети, мир которых покоится на таком крепком основании, как любовь Черити, смогут достичь почти всего. Имея таких родителей, как она и ее муж, они вырастут в целое поколение мужчин и женщин, обладающих такими же силой, самоотверженностью и отвагой.
Вообще-то я пессимист в том, что касается человеческой натуры, но мысли о том, какое будущее нас ждет, если его будут строить дети Карпентеров, дает мне надежду для нас всех.
Но, конечно, решил я, кто-то должен присматривать за юным Люцифером — с учетом того угрожающего потенциала, которым он обладает.
Стоило этой не самой утешительной мысли мелькнуть у меня в голове, как Молли осторожно выскользнула из-под руки матери, не менее осторожно вытащила ногу из-под уха младшего брата и выбралась из спящей кучи малы. Она на цыпочках дошла до двери, оглянулась, увидела, что я смотрю на нее, и застыла на полушаге.
— Вы не спите, — прошептала она.
— Слишком устал, чтобы спать, — сказал я. — Куда ты собралась?
Она вытерла руки о порванную юбку и отвела взгляд.
— Я... после того, чему я их подвергла... Мне кажется, лучше будет, если я...
— Уйдешь? — спросил я.
Она пожала плечами, не поднимая глаз.
— Ничего хорошего не выйдет. В смысле, если я останусь дома.
— Почему?
Она устало мотнула головой.
— Просто не получится. Теперь-то. — Она шагнула вперед, мимо меня.
Я вытянул правую руку и взял ее за запястье, ощутив при этом покалывающую вибрацию магической энергии — такая аура обволакивает каждого, кто занимается этими делами. Прежде она избегала физического контакта, хотя тогда я и не обращал на это внимания. Повода не было.
Она застыла, глядя мне в лицо, — она не могла не ощутить той же энергии в моей руке.
— Ты не можешь остаться из-за твоей магии. Ты это имеешь в виду.
Она поперхнулась.
— Как... откуда вы знаете?
— Я чародей, детка. Ты уж не совсем меня недооценивай.
Она сложила руки на животе, ссутулив плечи.
— М-мне надо идти.
Я встал.
— Да, надо. Нам надо поговорить.
Она прикусила губу и посмотрела на меня:
— О чем это вы?
— О том, что тебе предстоит сделать нелегкий выбор, Молли. Ты обладаешь немалой силой. Тебе предстоит решить, хочешь ли ты использовать ее. Или позволишь ли ей использовать тебя. — Я сделал знак следовать за мной и медленно вышел. Мы никуда специально не направлялись. Важно было просто идти. Молли шагала, держась скованно, сжавшись.
— Когда это началось для тебя? — тихо спросил я.
Она прикусила губу и не ответила.
Может, мне стоило начать первому, чтобы помочь ей.
— С людьми вроде нас всегда так. Что-то случается вроде как само собой — в первый раз, когда магия закипает в тебе. Обычно это что-то маленькое, глупое. У меня это было... — Я улыбнулся. — Ох, слушай, я ведь об этом даже не задумывался. — Я помолчал немного, вспоминая. — Это случилось, должно быть, недели за две до того, как меня усыновил Джастин. Я тогда учился в школе, был совсем еще маленький. Сплошные локти и уши. В общем, рост мой тогда еще не проявлялся, и была весна, и у нас в школе устроили олимпиаду. Ну, большой спортивный день, понимаешь? Я участвовал в прыжке в длину с разбегом. — Я ухмыльнулся. — Черт, я ужасно хотел выиграть. Во всех остальных дисциплинах я проиграл паре парней, которые любили помучить меня. В общем, я разбежался и прыгнул как только мог и всю дорогу орал. — Я покачал головой. — Вид у меня, наверное, был дурацкий. Но когда я заорал и прыгнул, часть энергии, должно быть, выплеснулась из меня и бросила футов на десять дальше, чем я мог прыгнуть. Конечно, приземлился я неудачно. Выбил кисть. Но эту синюю ленточку я все-таки выиграл. До сих пор храню ее дома.
Молли подняла на меня взгляд с едва заметной улыбкой.
— Не могу представить себе, чтобы вы были ниже большинства.
— Все когда-то были маленькими, — хмыкнул я.
— А вы тоже стеснялись этого?
— Ну, не так, как полагалось бы. У меня была другая проблема: я отворачивался от остальных. И от детей, и от учителей. И уж во всяком случае, от тех, кто пытался меня запугивать, пусть это делалось и во благо мне.
Молли негромко хихикнула.
— Вот в это мне верится.
— А ты? — мягко спросил я.
Она тряхнула головой.
— Ну, тоже глупость. Пришла как-то раз домой из школы года два назад, и лил дождь, вот я и прошла прямо в дом. День был закупочный, и я думала, мама уехала по магазинам.
— Ага, — кивнул я. — Дай попробую угадать. Ты была в этом своем супер-пупер-готском наряде, а не в том, что видела на тебе мама, когда ты уходила, да?
Щеки ее чуть порозовели.
— Да. Только мама никуда не уезжала. Бабушка взяла ее машину и повезла младших в парикмахерскую стричься, потому что мама плохо себя чувствовала. Я сидела в гостиной — как была, не переодевшись. Я одного хотела: провалиться сквозь пол, чтобы она меня не увидела.
— И что случилось?
Молли пожала плечами.
— Я зажмурилась. Мама вошла, села на диван и включила телик. И ни слова не сказала. Я открыла глаза, а она сидела в трех футах от меня, но так меня и не видела. Я тихо-тихо вышла, а она на меня даже не посмотрела. То есть сначала я решила, что она так разозлилась, что меня игнорирует, или еще чего. Но она меня и правда не видела. Так что я прокралась к себе, переоделась, а она так ничего и не узнала.
Я приподнял брови: рассказ произвел на меня впечатление.
— Уау! Правда?
— Ну да. — Она удивленно покосилась на меня. — А что?
— В самый первый раз, и ты чисто инстинктивно поставила настоящую завесу. Это круто, детка. У тебя настоящий талант.
Она нахмурилась:
— Правда?
— Абсолютная. Я профессиональный чародей, полноправный член Белого Совета, но пристойной завесы соорудить не смог бы.
— Вы? Не смогли бы? Почему?
Я пожал плечами.
— А почему одни поют замечательно, даже не имея образования, а другим медведь на ухо наступил? Вот это как раз из того, что мне не дано. А ты — можешь... — Я покачал головой. — Это впечатляет. Редкий талант.
