– Как? – спросил я неумолимо.
Он вздохнул и сказал нехотя:
– Честно и по правилам. Согласно заключенным условиям. Противная сторона выполнит свое обещание, иначе все войско потеряет честь.
На стороне рыцарей бушевала буря, в воздухе над головами блистали мечи, кинжалы. Среди варваров сперва царило угрюмое молчание, затем передний ряд поднялся, перед ними расступились, а когда они ушли, варвары снова опустились на землю.
Ришар сказал с облегчением:
– Я уж боялся, что со злости кинутся…
– Нам пришлось бы худо, – согласился барон Альбрехт. – Обиженные сражаются яростнее.
Ришар посмотрел на меня с вопросом в глазах.
– Не кинулись бы.
– Почему? – спросил Альбрехт.
– Взгляните на сэра Ричарда, – посоветовал Ришар. – Варваров впечатлила не его сила, тот огр был сильнее! Для них как гром с ясного неба наша стойкость в лице сэра Ричарда и яростная жажда драться до последнего вздоха.
Альбрехт всмотрелся в мое лицо.
– Ваше счастье, сэр Ричард, – сказал он серьезно, – что не видели себя. Сейчас да, зажило и ссыпалось, но тогда прямо бог смерти!.. Наши священники крестились в ужасе.
Растер фыркнул.
– Что священники, даже я крестился! И другие рыцари. Я теперь понимаю, что страшнее воина Господа зверя нет.
– Вы были как голем убийства, – проговорил бледный Макс. – Вождь варваров прыгал и танцевал, а вы… только старались его убить!
В небе высыпали тихие мирные звезды, меня увели в шатер, где четверо кузнецов, потея и сдержанно матерясь, по частям снимали с меня доспехи святого Арианта. Я сцепил зубы и терпел удары зубила и молотков, в голове звон, мысли путаются. Жаль, варвар не был какой-то нечистью, тогда бы выдержали и отшвырнули любой удар, а мой меч рассек бы противника на две половинки вместе с его мечом, копьем и чем угодно, даже будь он в доспехах.
Барон Альбрехт с сочувствием смотрел на вырастающую груду железа.
– У вас с ними что-то связано? – спросил он. И, не дожидаясь ответа, сказал сочувствующе: – У нас хорошие оружейники. Поправят.
– Уже не поправят, – ответил я тоскливо.
Он подумал, взгляд серьезных серых глаз скользил по мне оценивающе, словно выставил перспективного раба на продажу, и прикидывает, как подать меня получше, чтобы получить больше.
– Имеете в виду, – проговорил он осторожно, – уже не вернутся в… браслеты? Да-да, рано или поздно это стало бы известно. Я вижу, что ваши браслеты исчезли, а их цвет и структура были такими же… Да, это оружейники уже не сумеют… Что ж, будут доспехи обычные, как у всех. Но святость не потеряют, как думаю.
– И это знаете, – пробормотал я утомленно.
Он кивнул.
– Сэр Норберт собирает военную информацию, – ответил он спокойно, – а мне интересны все мелочи… иного рода. Потому и пришел тогда к вам с Митчеллом, уж очень он расписывал вас и ваши успехи. Я еще тогда заподозрил, что у вас есть какие-то козыри в рукаве! Которые не демонстрируете даже своим.
Я устало развел руками.
– Вот уже и кончились… А святость… Я, как паладин Господа, и сам ею обладаю… в некоторой степени. Просто на мне доспехи Арианта проявляют себя в полную силу.
Далеко за лагерем громко и отвратительно пропела труба. Мне показалось в ней столько гадости и победного хамства, что со злостью слышал, как по ту сторону шатра усиливается топот.
Звон металла, наконец полог откинулся и влетел запыхавшийся Макс.
– Сэр Ричард!
– Ну что, – ответил я зло, – что еще?
– Послание от вождя варваров Антуана Бесстрашного!
Я отмахнулся.
– У меня нет сил вести переговоры снова. Если хотят нового поединка, то пусть убираются в ад.
Альбрехт покачал головой и вышел вместе с Максом. Там слышались встревоженные голоса, я ждал в томительном ожидании, хотя и делал вид, что мне сейчас по фигу, наконец полог откинулся, в сопровождении охраны вошел лагерный вождь варваров.
Лицо хмурое и потрясенное, на меня смотрел с огромным почтением и даже вроде бы со страхом, которого старался не выказывать. Отвесив быстрый поклон, сказал так же торопливо:
– Великий вождь, прежде всего позволь поздравить тебя с великой победой!
– Позволяю, – разрешил я.
Он дернул щекой, глаза стрельнули по сторонам взглядом. Мои военачальники смотрели на него в ожидании.
– Ты великий воин, – произнес он, – и великий боец.
– Спасибо.
– Совет племен, – проговорил он уже медленнее и весомо, – уполномочил меня сообщить, что нашему войску велено вернуться в наши земли. Воины отказываются воевать с такими великими и отважными героями. Мы чтим мужество, а вы доказали, что оно у вас есть.
Все смотрели на меня, я сделал слабый жест рукой.
– Хорошо, уходите. Граф, проследите, чтобы наши войска дали им гуманитарный коридор. Никаких стычек, никаких провокаций!.. Нарушителей будем карать строго.
Граф Ришар сказал быстро:
– Слушаю, сэр Ричард. Я лично прослежу.
Он вышел, я сказал лагерному вождю уже тише:
– Возвращаться не советую. Мы – не сенмарийцы, как вы уже увидели. Отныне это наша земля! И кто к нам с мечом придет, тот мечом и получит.
Он поклонился, попятился и вышел, не осмелившись повернуться, но и страшась встретиться со мной взглядом. Растер открыл полог и смотрел ему вслед, а барон Альбрехт сказал тихо:
– Сэр Ричард, видели бы вы сейчас свое лицо…
– Что, – спросил я, – еще хуже, чем во время драки?
– Нет, – ответил он, – но… иное. Тогда было ужасное, как сама смерть, а сейчас…
– Как что?
– Как приход вечной ночи, – ответил он со вздохом. – Не знаю, что страшнее.
Двое суток варвары снимались с мест и уходили. Я видел, как посерел граф Ришар, обеспечивая безопасный проход. Противника оказалось даже больше, чем мы ожидали. Правда, мы истребили их элитный отряд кентавров и огров, но и без них оставшиеся представляли грозную силу. И наверняка среди варваров хватает тех, кто спорил против возвращения, хотел бы драться дальше.
Барон Альбрехт первым высказал то, что начинали чувствовать и другие:
– Мы всех меряем по себе, но варвары, как и все по эту сторону Хребта, не очень-то любят воевать!
Растер громыхнул:
– Сказано, захребетники!
– Верно, сэр Растер, – сказал Альбрехт. – Те и другие живут в довольно комфортных условиях. У них не столько войны, сколько игра в войну! Показать бы им Армландию…
После их ухода явились Ришар и Норберт, оба сопровождали уходящих некоторое время, чтобы никто из наших не вздумал проявить удаль, международные соглашения надо чтить.
Ришар в изнеможении рухнул на лавку. Лицо серое от пыли и усталости, совлек шлем и передал в руки оруженосцев.
