Привести Тори в Клионе и не показать утренний танец драконов, было бы настоящим кощунством. Темный маг и его ученица стояли на холме с порталом. Из‑за вида, что открывался отсюда, частенько можно было наткнуться на редких туристов или просто любителей прекрасного, но сегодня повезло. Тори присела на землю, скрестив ноги, и заворожено смотрела на то, как над рекой, что при свете восходящего солнца казалась расплавленным золотом, взмывают драконы — разных форм и цветов, но неизменно красивые. Плавные движения сменялись стремительными пике, бессистемные кувырки — стройной общей фигурой. Музыки нет, но в сознании раздается едва уловимая мелодия. Как Харине славилась своей прозой, Атресса — музыкой, Салетта — художниками, так Коготь Торы — танцами.
— А как же то, что вы… мы, темные маги, использующие прямое воздействие, так храним свои тайны, не давая возможности каждому внести свою лепту в развитие магии? — неожиданно Тори оторвалась от сказочного зрелища и повернулась к Лэйру с легкой скептической усмешкой. — И причем здесь Род, в который я так нежданно оказалась замешенной? Особенно лично для тебя, учитель. И да, что, все‑таки, будет, если кто‑нибудь узнает обо мне?
Лэйр Сартер улыбнулся.
— Как насчет того, чтобы самой подумать над ответами? Только твое мнение, ни кем не навязанное. И да, я знаю о тебе. И я не убью. Попробуй мне верить, дорогая ученица.
Ненавижу кээмкэновских уродов! Нет в Великом Союзе больше мерзости, чем эти твари. Порождение трусости ничтожеств, которым посчастливилось стоять у власти благодаря нашему великодушию. Это наша ошибка, и мы обязаны ее исправить! Маги — единственные, кто достойны править. Мы — высшие из арохе, нам от рождения дана власть над законами Таэрры, и никто не вправе контролировать нас. Комитет магического контроля, Свет и Тьма, как же тошнит от этого пафосного демократического названия, должен быть уничтожен!
Отрывок из речи Хаммера Лотра, борца за права магов,
3 день третьего месяца 5005 года
Я поежилась от холода, потеплее закутываясь в плащ. Неожиданно погода вспомнила о том, что уже середина осени, и серьезно испортилась. Прямо‑таки до мокрого снега, плевавшего на то, что на деревьях еще крепко держались пожелтевшие листья. Жители Алмаза переменами опечалены, и на улицах практически никого, зато не такие уж и многочисленные таверны оказались переполненными. А мне, между прочим, есть хотелось…
— Хэй, Вики!
Сразу и не поняла, к кому это обращаются — имя Тори стало совсем родным. Но я чувствовала, как мужчина, окликнувший меня, уверено подошел сзади. Пришлось обернуться.
— Забыла меня?
Только посмотрев прямо в глаза, я вспомнила. Слишком он стиль свой поменял: утонченность вместо нарочитой дикости меняла внешность не хуже магии. Не удивительно, что и на приеме у Инессы я его не узнала.
— Эрест Трешшет, — выудила из памяти имя оборотня, повстречавшегося во время моей лесной эпопеи в начале года. Оборотня, появившегося так подозрительно некстати. Единственного арохе, вероятно видевшего за остатками моей лжеструктуры истинную. А может и нет. Все‑таки тогда он сказал, что ничего за щитами не разобрал. Правда, теперь я уже опытная — знаю, что эти проклятые темные арохе только и умеют лгать и лицемерить.
— Рад тебя снова видеть, на этот раз в добром здравии. Заметил на приеме у Инессы, но задницей чуял, что рядом крутился Сартер…
— Зато на этот раз тебя задница подвела, — взбешенный учитель традиционно появился неожиданно и сразу набросился на бедного оборотня. Серьезно набросился. С легкость прижал к стене дома, а тот и не думал сопротивляться. Я только глаза закатила и отошла на шаг.
— Что ты здесь вынюхиваешь, песик?
— О, ради Тьмы, успокойся. А то подумаю, что мне действительно есть, что вынюхивать. Просто хотел поздороваться со случайной знакомой, и от тебя хотел держаться подальше во избежание таких вот раздражающих ситуаций. — Эрест говорил расслабленно, не шевелился, но желтые звериные глаза его яростно пылали. — Когда ты успел стать таким параноиком, Лэйр?
— Я всегда параноик, когда дело касается моей собственности, — учитель, наконец, отпустил оборотня, и тот невозмутимо поправил камзол.
Забавно, но меня уже все эти собственности совсем не цепляют. Почти совсем. Просто захотелось, чтобы Трешшет хорошенько ему врезал.
— Когда‑нибудь такое отношение к ученикам тебе аукнется. Ты сам тому хороший пример, — взгляд Сартера не подразумевал оборотню других вариантов, как убраться восвояси. С улыбкой кивнув мне напоследок, Эрест Трешшет развернулся и вскоре скрылся за углом. Я мысленно вздохнула и приготовилась к нотации. Надеюсь, учитель для начала предложит спрятаться в тёплом уютном местечке, а потом разбираться.
И действительно, молча проводив оборотня взглядом, Сартер повелительно взмахнул рукой и отправился в направлении резиденции Энн. Уже через двадцать дис мы располагались в комнате Инессы, пробравшись через уже знакомый черный ход.
— Итак, — учитель поставил легкую защиту, больше по привычке, чем стараясь. — И откуда он тебя знает, дорогая? А, что главное, почему я об этом не знаю?
— Должно быть нужно лучше следить за своей собственностью, учитель. Собственность, она такая, вечно норовит влезть, куда не надо, доставить неприятности… — я сокрушенно покачала головой, не сдерживая ядовитость тона.
— Ты больше всего неприятностей себе доставляешь, кретинка… Ты хоть знаешь, кто он такой?
— Эрест Трешшет, оборотень со статусом, — примирительно сказала я. Учитель сдержал свою дурацкую привычку применять на мне силу по поводу и без, даже удивительно. — Я убила его проклятого племянника, когда весной заблудилась в Темном лесу. Тогда, перед Пониманием…
— Помню, когда… Я ведь тебя ни о чем не расспрашивал. Вот идиот, решил оставить право на тайны, а потом еще удивлялся, откуда о тебе проведал Фрэй.
Я просто глаза вытаращила. Это что еще за приступ самокритики великого темного мага Лэйра Сартера? Не подозревала, что с ним такое случается. Что‑то мне страшно.
— Так, кто он такой и почему, я должна опасаться?
— О, он осведомитель, и просто друг одного из членов Ордена Равновесия. А тот меня не любит и верен принципам Ордена. Итак, какова вероятность, что он видел твою истинную структуру? Успокой меня, дорогая.
Ах, так это он за себя волнуется. Боится, что за тайное выращивание девушки с силой Рода его по головке не погладят. Мой, старый добрый учитель…
