Увидев Тиел'марави, Элбрайн испытал смешанное чувство изумления и боли. Что это за создание, способное сделать такое с тол'алфар? И еще один мучительный вопрос: где Ни'естиел?
— С тех пор как я нашел ее, она не произнесла ни слова, — сказал кентавр. — По-моему, кто-то напал на нее, а Дар спас.
Полуночник перевел взгляд на коня; между ними мгновенно установился мысленный контакт, усиленный воздействием бирюзы в груди Дара. И тут Полуночнику стало по-настоящему страшно; конь передал ему образ огромного, сильного дикого кота, в точности соответствующего описанию, данному Роджером и ставшему причиной гибели барона Бильдборо.
— Ох, ну почему я не прихватил из аббатства камень души! — запричитал брат Виссенти, подойдя вместе с остальными монахами.
Элбрайн тоже — и уже не в первый раз — пожалел о том, что при расставании с Пони не взял камень, который она ему предлагала.
— Она будет жить? — спросил Роджер склонившегося над эльфийкой брата Браумина, владеющего искусством исцеления и без магических камней.
Ничего не зная о природе исцеляющей повязки, Браумин начал развязывать ее, но Элбрайн с кентавром тут же объяснили ему, в чем дело.
— Она выглядит немного лучше, — с надеждой в голосе заметил Смотритель.
— Ее ранил когтями дикий кот, — сказал Элбрайн. — Скверная рана.
— Кот? — Роджер удивленно распахнул глаза.
— Огромный дикий кот с оранжевыми и черными полосками, — объяснил Полуночник. Почувствовав слабость в коленях, Роджер, наверное, упал бы, если бы Кастинагис не подхватил его. — Вроде того, который убил барона Бильдборо.
— Епископ… — прошелестел еле слышный голос Тиел'марави. — Епископ… тигр…
Элбрайн склонился над ней.
— Епископ?
Однако глаза эльфийки закрылись, и она не произнесла больше ни слова.
— Де'Уннеро, — объяснил брат Браумин. — Епископ Палмариса. Все знают, что он искусен в использовании «тигриной лапы» — камня, способного трансформировать человеческую руку в лапу тигра.
— И не только руку, — сказал Роджер.
— Он здесь? — недоверчиво спросил Элбрайн и оглянулся по сторонам, как будто ожидая, что в любой момент из леса на них может броситься тигр.
— И, думаю, всем ясно, зачем он тут оказался, — заметил кентавр.
— Ему нужны мы, — сказал брат Браумин. — Мы обратились к вам за помощью и тем самым навлекли на вас опасность.
Полуночник покачал головой.
— Мне почему-то кажется, что он охотится не столько за вами, сколько за мной.
— И за Пони, — добавил Смотритель.
Эта мысль неприятно кольнула Элбрайна. Если этот человек явился сюда, разыскивая его, не означает ли это, что он нашел Пони в Палмарисе и, может быть, даже пытал ее, добиваясь интересующих его сведений?
— Я должен найти его, — внезапно заявил он, объятый страхом за Пони и их будущего ребенка.
— Думаю, он сам вскоре найдет тебя, — криво улыбнулся кентавр.
— Что будем делать? — спросил брат Браумин.
— Идти туда, куда шли, — ответил Смотритель, опережая Элбрайна. Кентавр понял, что Полуночник думает о своей возлюбленной и решает, не стоит ли ему вернуться в Палмарис. А это, по мнению Смотрителя, было бы ужасной ошибкой. — Ты сам сказал мне совсем недавно, что с Пони в Палмарисе эльфы. Они защитят ее не хуже тебя.
Полуночник не был уверен в этом, учитывая явно негативное отношение эльфов к тому, что Пони овладела искусством би'нелле дасада. Может, теперь они вообще не захотят защищать ее? Однако он тут же отбросил эту мысль. Да, тол'алфар многое воспринимают иначе, но они не враги, а союзники, напомнил он себе.
— Неужто ты такого высокого мнения о себе, что воображаешь, будто способен на большее, чем госпожа Дасслеронд, Белли'мар Джуравиль и остальные эльфы, вместе взятые? — гнул свое кентавр.
Эта нелепая мысль лишний раз напомнила Элбрайну об истинном могуществе эльфов.
— Идем дальше, — заявил он, — но все время будем настороже.
— А что будет с этой крошкой? — спросил кентавр, кивнув на Тиел'марави. — Не думаю, что ей по силам продолжать путешествие.
— Я даже не уверен, что она переживет завтрашний день, — вздохнул брат Браумин.
— Подождем, посмотрим, — без колебаний ответил Элбрайн. — А я возьму Дара и отправлюсь на поиски Ни'естиела, — добавил он, не слушая никаких возражений.
— Но не один, — заявил кентавр.
— В одиночку, да еще верхом, я могу передвигаться быстрее, — возразил Полуночник.
— Ну, я от тебя не отстану.
Элбрайн посмотрел на окружающих его друзей. Если Смотритель отправится вместе с ним, остальные останутся без защиты.
— Возьми кентавра, — сказал Кастинагис. — Глупо пытаться справиться с Де'Уннеро в одиночку.
— Епископ очень опасный враг, — добавил Муллахи.
Элбрайн и сам понимал это; недаром Де'Уннеро сумел одолеть двоих тол'алфар.
— Я беспокоюсь за вас, — сказал он.
— Нас все-таки шестеро, — возразил Роджер.
— И нас, монахов, в Санта-Мер-Абель обучали искусству рукопашного боя, — уверенно заявил брат Кастинагис.
Сделав знак кентавру, Элбрайн подошел к Дару, чтобы оседлать его. И тут увидел, что конь весь в поту, а на крупе у него серьезный порез. Наверное, нужно, чтобы он сначала немного передохнул. Перекинув одеяло и седло на спину Смотрителя, Элбрайн взнуздал жеребца и повел в лес. Кентавр следовал за ним.
Спустя два часа они нашли истерзанные останки Ни'естиела, но тигра поблизости не оказалось.
— Ты заплатишь за это, — пробормотал кентавр.
Элбрайн поглядел на окровавленные останки, перевел взгляд на лес и кивнул.
На следующее утро Тиел'марави все еще была не готова отправиться в путь. Тем не менее она выглядела лучше, сумела открыть глаза и рассказать о том, что на них напало существо, временами бывшее тигром, временами человеком, а временами чем-то средним между тем и другим. Она также подтвердила тот факт, что епископ охотится на Полуночника; это следовало из того, что он готов убить любого, кого считал его другом. И потом золотистые глаза Тиел'марави снова закрылись; она лежала такая тихая, такая хрупкая, что, казалось, ей остался всего шаг до смерти.
Упрямо следуя заведенному порядку, Полуночник не стал отказываться от обычного утреннего би'нелле дасада. Нашел полянку на берегу маленького озера, скинул одежду и целиком отдался танцу, который на этот раз дышал такой яростью и жаждой мести, словно каждым своим движением Элбрайн бросал вызов Де'Уннеро. В глубине души он надеялся, что епископ найдет его и выйдет сразиться с ним не на жизнь, а на смерть.
