— Что ты хотел мне сказать?
Некоторое время Каирус молчал, внимательно разглядывая меня — я хоть и стояла к нему лицом, но не могла не чувствовать этот взгляд. Наконец, он негромко ответил:
— Ничего. Мне кажется, это ты хочешь мне что-то сказать.
— Что же именно? — я повернулась, чтобы пристально заглянуть в глаза демона.
— Тебе виднее. Может, хочешь высказать свое мнение обо мне лично? Или спросить что-нибудь?
Я в ответ только усмехнулась и покачала головой, снова отвернувшись. Что я могла ему сказать? Что, несмотря на те его слова, мне все равно обидно, что его раньше не было? Или пожелать ему счастья, потому что я вижу, что они с мамой любят друг друга? Что я могла ему сказать?! Я ведь не ведьма, чтобы понять, как так можно — оставить беременную женщину, а потом даже не поинтересоваться ее судьбой, пусть даже та самая женщина сама хотела, чтобы было так. Он ведь знал, что мама именно беременна. Не зря же он попросил назвать будущего ребенка Эврика! Тем более, он же не мог не узнать маму, они ведь уже встречались. Он мог хотя бы поинтересоваться, как и кто его ребенок!
Нет, я точно что-то не понимаю в этой жизни… Не понимаю таких, как Каирус и мама Леши…
А еще не понимаю, как мне во время свадьбы даже не вспомнились эти мысли. Тогда все проходило так, словно… словно… словно так и должно было быть. Да, мама с Каирусом точно созданы друг для друга. Но разве это причина, чтобы я любила его?
Неожиданно мне на плечи легли теплые руки. Я попыталась их сбросить, но не получилось. Вместо этого демон негромко прошептал мне на ухо:
— Я хотел ее найти. Но не мог. Я тогда ничего не мог сделать, даже если бы нашел ее. В моем мире было небезопасно, чтобы я мог привести туда жену и детей. У меня и так хватало слабых мест. Поверь, как только у меня появилась возможность, я сразу же начал поиски. Но, даже не видя вас, я знал о вашем существовании. И думал — зачем судьбе угодно, чтобы мои дети росли без меня?.. И не находил ответа.
Каирус замолчал и убрал руки с моих плеч. Я же осталось стоять, прикрыв глаза и не думая ни о чем. Не хотелось. И себя винить в ложных обвинениях, и его прощать так быстро. Сначала хотелось разобраться со всем этим наедине. Может, попытаюсь у дяди Алекса выведать, из какого же мира пришел этот демон, и что там происходило последние несколько десятилетий (у нас с Осей о-очень большая разница в возрасте).
Каирус ничего не добавил, давая мне время немного подумать. Наконец, я негромко вздохнула и спросила совершенно не то, что могла бы:
— А где мама сейчас? Почему не пришла меня провожать, раз уж вы в курсе моего отъезда?
— Она спит. — Демон улыбнулся. Я не видела этого, стоя к нему спиной, но слышала.
— Решил ее не будить? — Отчаянно не хотелось молчать. Поэтому я спрашивала первое, что придет в голову.
— Не в этом дело.
— А в чем?
— Ей сейчас нужно много отдыхать. Будущий ребенок обещает родиться сильным магом. Или демоном. И это сказывается на беременности. Так должно было быть и когда она носила под сердцем тебя. Поспрашивай у старших сестер или кого-нибудь еще, они должны подтвердить, что настроение у Вильмы тогда было не ахти.
Я негромко усмехнулась.
— Так же было, когда она Дашкой была беременна.
— В этот раз все будет не так. Я помогу ей.
Повернувшись, наверно, излишне насмешливо уточнила:
— Есть опыт?
— У меня младший брат, — Каирус чуть пожал плечами. — А отца, по сути, не было.
Не удержавшись, я заглянула демону в глаза, пытаясь там найти подтверждение его же словам. В первый раз действительно посмотрела ему в глаза, внутрь них, задавая немые вопросы и находя ответы, а не просто для того, чтобы показать собственную гордость. Сколько всего я увидела разом…
Отвести взгляд мне удалось только спустя минуту. Хотя, может, прошло и намного больше времени. Опустив глаза, я сглотнула, потому что пересохло в горле, и тихо прошептала:
— Береги ее… папа…
После чего просто сбежала.
До вокзала мы все-таки добирались собственным ходом. Нигде не думается так хорошо, чем по дороге в мороз, когда точно знаешь, куда идешь. А еще таким образом можно сбежать от мыслей. Леша же просто не возражал.
До Новокузнецка мы тоже доехали без особых проблем. К тому времени, как мы добрались до поезда, я немного развеялась, поэтому, сев на свои места, мы с Лешей… благополучно уснули.
Зато уже в поезде до Москвы нам было не до сна. Сначала мы долго ждали, что к нам в купе все-таки кто-нибудь подсядет. К счастью, не сбылось. Потом пришло время пообедать. Это заняло очень много времени — пакет с едой мне снова заколдовывала Даша, так что найти там хоть что-нибудь было проблематично. Для начала оттуда нужно было вытащить все остальное. Зато обед (или ужин, это как посмотреть) у нас получился поистине царским! Когда мы нашли колбасу и салат, я даже невольно посмотрела на верхнюю полку, такая на меня ностальгия накатила. А ведь с тех пор даже полугода не прошло… Как быстро все меняется, ужас.
Потом мы с Лешей долго спорили, где кто лежит. Потом… в общем, день прошел тихо, спокойно и почти незаметно. Поездка обещала быть такой же.
За окном уже довольно давно потемнело, мы готовились ко сну. Вернее, я отправила Лешу готовиться ко сну, а сама собиралась почитать, хоть немного вспомнить, что мне там в школе нужно вещать детям, а чего лучше не говорить. Только долго читать мне было не суждено.
Когда я уже думала, что Леша благополучно уснул и видит седьмые сны, с его полки вдруг раздалось жалобное поскуливание. Подняв голову, я попыталась понять, что произошло. Мальчик по-прежнему спал, у него были закрыты глаза. Но лицо исказила гримаса боли и страха. Отложив книгу, я кинулась к нему и потрясла за плечо, пытаясь разбудить, решив, что это простой кошмар. Но Леша не проснулся.
Перепугавшись не на шутку, я стянула мальчика с верхней полки и села на собственную, крепко его обняв и прижав к себе. Возможно, мне стоило выйти в вагон, позвать на помощь… но покинуть Лешу хоть на миг я просто не могла, эта мысль даже не пришла мне в голову.
Сначала мне показалось, что мальчик немного успокоился в моих объятьях. Я укачивала его, гладила по волосам, шептала что-то успокоительное. Леша затихал, но у него поднималась температура — на лбу выступили бисеринки пота, самого мальчика бил озноб. И тут по его телу прошла волна судороги, заставив беспомощное тельце выгнуться дугой, даже несмотря на то, что я пыталась его удержать, а мальчик закричал в голос. С болью, со страхом…
Я не знала, что делать. Я растерялась и попыталась действовать так, как нас учили — положила мальчика на ровную поверхность и прижала его руки и ноги, чтобы он сам себе не навредил. Попыталась заглушить его крик, чтобы не перепугать соседей. Не знаю, почему так сделала. До сих пор не понимаю, почему решила, что нельзя обращаться за помощью. Мне было страшно…
