— Шлюха! — с удовлетворением говорит инквизитор, встает с места и обходит девушку по кругу — Шлюха…
Голос его делается чуть хрипловатым, а в уголках рта скапливаются белые островки пены. Он возбужден, он вожделеет эту девушку, и знает, что это демонское наваждение. Это она напустила на него морок так, чтобы он ее захотел! Инквизитор работает во имя Создателя, он не должен поддаваться похоти, но что поделаешь, если демон напускает на него морок? Инквизитор рожден человеком, и ничто человеческое ему не чуждо.
Следователь подходит к двери, запирает ее на засов. Потом достает из нагрудного кармана своего черного костюма кожаную плеть, разветвляющуюся на конце в несколько ремешков, и поигрывая ей в воздухе подходит к девушке. Та смотрит на человека в черном с ужасом, коротко и быстро дыша так, что соски ее твердых, красивых грудей то поднимаются, то опускаются, выписывая в воздухе сложные кренделя.
Удар! И на белой коже девушки расцветает красная полоса. Девушка вскрикивает, изгибается, будто пытаясь уйти от боли, но следующий удар заставляет ее выпрямиться и застонать. Инквизитор облизывает губы, усмехается, и…хлещет жертву по ягодицам — раз, другой, третий!
Девушка пытается защититься рукой, но это ни к чему не приводит. Плеть огибает такое несерьезное препятствие, и на миг сладострастно приникает к гладкой коже бедра девицы.
— Опустить руки! — кричит следователь — Стоять смирно, иначе я тебя подвешу вверх ногами!
Руки безвольно опустились, девушка замерла, тяжело дыша и обливаясь слезами.
Плеть извиваясь метнулась к гладкой белой коже. Еще раз. Еще. Еще! Это не были удары любителей жесткого секса — инквизитор бил по-настоящему, так, что на вспухших полосах выступали капельки крови. Нет, не так, чтобы кожа слезла до мяса, но так, чтобы без особых повреждений причинить как можно больше боли. Боль — это хорошо. Боль изгоняет демонов! Демон не любит боль, и покидает занятое тело. Только надо хорошо постараться, суметь это сделать! Инквизитор умел.
Рука устала бить, а девушка уже шаталась, исхлестанная, тихо постанывавшая и что-то бормочущая плачущим голосом. Инквизитор прислушался.
— Мамочка….мамочка…пожалуйста, не надо! Не надо! Дяденька, не надо! Мамочка…
Следователь стер с губ белую липкую пену, отбросил плеть, упавшую в кресло, потом схватил девушку за руку и подтащил к столу. От былой красоты и свежести в девушке не осталось практически ничего — кроме нетронутого лица, больших зеленых глаз, коротких волос, чуть длиннее постриженных — чем у рабынь. Тело сочилось кровью, превратившись в сплошной багрово-синий кровоподтек. Как девушка терпела такую боль — следователь даже удивился. Она не должна была вынести такой порки, должна была упасть в обморок. Но не упала! А что это значит? Значит в ней точно сидит демон!
Инквизитор прислушался к своим ощущениям, простонал страдальческим голосом и толкнул девушку к столу.
— Ложись на спину! — приказал он, и девушка послушно легла, продолжая всхлипывать и бормотать. Инквизитор грубо раздвинул ее ноги, спустил штаны…
Она даже не вскрикнула, и как ни странно — оказалась девственницей. Что заставило следователя поморщиться — теперь нужно смыть кровь, иначе перепачкает свои штаны. А они между прочим шелковые! Чтобы вши не завелись. Платяная вошь — отвратительная тварь.
Возбужденный, он кончил быстро, не заботясь о том, что будет с девушкой, забеременеет она, или нет. Ему было все равно. Впрочем — как и девушке. Она впала в состояние, в котором человек уже не осознает то, что с ним происходит и мечтает лишь об одном — чтобы все поскорее закончилось и можно будет спрятаться от всех где-нибудь в темном уголке. Девушка фактически сошла с ума.
— Крепкий попался демон! — широко, радостно улыбнулся инквизитор, и рука его потянулась за любимой плетью. Рукоять обтянута кожей морского гада и не скользит, а круглые ремешки делали по специальному заказу, и тоже из кожи морского гада. А если на ремешки повесить груз — гирьку, например, или гирьки — плеть превращается в смертельное оружие, способное убить человека одним умелым ударом.
Девушка все еще лежала на столе, глядя в потолок безумными глазами, из нее вытекало семя, и смешанное с кровью розовой лужицей собиралось на полу. Инквизитор поморщился — отвратительно! И сам грязный, и девка грязная, и кабинет испачкан! А позовешь кого-нибудь убрать — сразу же поймет, чем он сейчас занимался. Слухи пойдут! Дойдет до Главы Ордена — ему это не понравится. Чистоплюй!
Инквизитор размахнулся и ударил плетью между ног девушки так, что она все-таки почувствовала боль сквозь свою завесу безумия, завопила, забилась — и продолжил хлестать — наотмашь, сопя и пуская изо рта слюни. И неизвестно, кто тут был безумнее — девушка, впавшая в ступор после страха и глумления, или этот взрослый, вроде бы разумный мужчина, осатаневший от вожделения и безнаказанности. Инквизитор знал, что его вожделение, его желание причинять боль суть демонское наваждение, избавиться от него можно только одним способом — уничтожить носителя демона. Или изгнать из него темную силу, что было практически невозможно. Человек должен был превратиться в бесформенный кровавый кусок мяса, прежде чем демон соизволит его покинуть. Но это равносильно смерти. В таком состоянии человек жить уже не может.
— Хватит! — услышал инквизитор, и ему в спину подул ветерок. Мелькнула мысль: «Откуда здесь сквозняк?! Окна закрыты! Дверь закрыта!»
А потом инквизитор увидел блестящую сталь, вылезшую у него из груди примерно на пять вершков. Острый узкий кусок стали будто истекал кровью, и она капала на пол, смешиваясь с кровью изнасилованной девушки. Тело инквизитора охватила слабость, в ушах зазвенело, и плеть сама собой выскользнула из руки. А потом он упал, разбрызгивая щекой натекшую из девушки лужицу. И умер.
* * *
Я вытер меч о камзол убитого, вложил клинок в ножны. Волна, прошедшая через меня после того, как Лед пожрал его душу, имела какой-то противный, сладковатый привкус падали. Вроде как я съел стаканчик мороженого сидя рядом с разлагающимся трупом. Мерзко. Вот же черная душонка! Вот кто настоящий черный!
Посмотрел на девушку — она лежала на столе, непристойно раскинув ноги, исхлестанная до такого состояния, после которого если человек и выживет, прежним он никогда не будет. Шрамы останутся не только на теле, но и на душе.
Если только ей не займется хороший врач-колдун. А я хороший врач-колдун. И просто обязан спасти эту красоту. Да, красоту — даже сейчас девушка была очень красива. Стройная спортивная фигура без лишнего жира и отвисающих складок кожи, и самое главное лицо — девушка была очень похожа на ту, которую я отправил вместе со Скарлой, опасаясь за их жизнь. И за свою тоже.
Я вздохнул. Работа предстояла большая, и противная. Во-первых, надо будет убрать отсюда труп. А это значит — вымазаться в крови и его выделениях. А потом оттащить труп до реки — где и накормить его плотью речных рыбок-пираний. Собственно это никакие не пираньи, мир другой, не Земля — но какая разница? Я их так зову, этого достаточно.
Затем надо вылечить девушку, и сделать это так, чтобы она меня не узнала, вернее, так: не узнала того, кто ее вылечил. Ведь вообще-то я кладовщик, завхоз, а на какой-то там чертов лекарь-маг!
Стоп! Чего я переживаю насчет трупа? У меня есть Максим! Посвящу его в тайну тоннелей, пусть со мной вместе занимается чисткой помещений! Хватит бездельничать, для чего я его вытащил из вышибал? Пусть работает. И кстати — пускай здесь приберет. Не царское это дело — всякую дрянь с пола вытирать.
А вот измазать в крови все равно придется — девушку мне тащить. Раздеться, что ли? Иначе весь камзол изговняю… Потом оботрусь, оденусь — и все будет норма.
И я стал раздеваться, хотя ужасно этого не хотелось. Перед тем, как поднять девушку — осмотрел ее, пощупал пульс — в принципе ничего опасного. Психическая травма — ну, это только время лечит. А тело я поправлю. Постарался, конечно, этот подонок — рубцы уже стали распухать, сделались иссиня черными. Придется поторопиться — не дай бог еще заражение начнется, будет совсем худо. Чертов маньяк! Надо было отрубить ему руки, а потом еще слегка помучить — ну на кой черт было так уродовать девчонку?!
