— Чтобы быть уважаемым человеком среди горцев нужно думать о душе, а не о теле и низменных желаниях. Я ещё здоров, но уже очень стар. Рано или поздно настанет моё время идти дальше, и я предпочту пройти этот путь налегке. Всё самое дорогое у меня здесь, — старик коснулся виска указательным пальцем, затем приложил раскрытую ладонь к сердцу. — И здесь.
— Это действительно… внушает уважение. Большая часть старейшин… хм… с равнин, стараются нагрести как можно больше, и жить как можно лучше.
— И я их понимаю, — старик рассмеялся. — Но чтобы жить долго и счастливо нужно себя хотя бы в чём-то ограничивать.
Раздался глухой стук по косяку входной «двери», полог отошёл в сторону, и, пригнувшись, внутрь зашла женщина. Молча, она поставила на стол поднос, на котором была кружка, котелок, две миски и две ложки. Староста поблагодарил её кивком, она поклонилась и вышла.
— Я их не прошу, но они всё равно заботятся обо мне. Даже слишком хорошо. Что ж, юноша, — старейшина, подул на пальцы и ловким жестом открыл ещё горячий котелок. — Угощайтесь и не стесняйтесь, будьте моим гостем.
Желудок отозвался на запах пищи жалобным урчанием, Кальдур отринул смущение, перегнулся через стол, зачерпнул, не стесняясь, ложкой побольше, наполнил миску и стал сосредоточенно поглощать её содержимое. Старик при виде его аппетита только больше заулыбался, сел напротив и положил себе из котелка буквально две ложки, есть не спешил, смаковал и смотрел на Кальдура. Густое варево из зерна и тонких кусочков сладковатого мяса насыщало очень хорошо, было пресным, но от того не теряло вкуса... либо он слишком соскучился по нормальной еде. После трапезы Кальдур вздохнул блаженно, почти мгновенно осоловел и чудом удержался от того, чтобы не начать облизывать миску.
— Спасибо.
— Не за что, юноша.
Полог снова открылся, вошла женщина и поставила на стол поднос с ещё парящим чайником и двумя кружками. Старик поблагодарил её кивком и улыбкой, она расставила чашки, высыпала в каждую по горсти травы из небольшого мешочка, залила кипятком, и ушла. Крепкий и терпкий аромат трав заполнил пространство хижины, заставив осоловевшего Кальдура проморгаться и поморщиться.
Вкус был ещё более странным — отдавал деревом, мятой, пряности и вызывал странное чувство покалывания на языке и в горле. Сонливость как рукой сняло, дышать стало легче и приятнее. И Кальдур, подражая старику, застыл склонившись над горячей кружкой, зажатой в ладонях, и просто вдыхал аромат, время от времени делая небольшой глоток, и думая о своём.
— Чашка хорошего чая из горных трав и плотный обед могут поправить многое, — подал голос старейшина.
— Вы очень добры, — Кальдур поставил чашку на стол и поёрзал на месте. — А я доставил вам только горе и неприятности.
— О, юноша, я уверен, что если бы ты бы властен, то сделал бы нам только хорошее и избавил бы нас от любого горя.
— Наверное, — кивнул Кальдур и снова взял кружку в руки, склонился над ней, вдыхая аромат.
Полог снова открылся, старик смерил взглядом посетителя, вздохнул и поднялся на ноги. В проходе стояла другая женщина, постарше, она не принесла ничего, выглядела серьёзной, сказала старику несколько слов на их языке, и кивнул в сторону улицы, тот тихо ответил ей и снова вздохнул.
— Мне придётся отлучиться, юноша. Есть ещё дела. Посиди пока тут, отдохни и расслабься. Я вернусь скоро.
Старик вышел, и только полог опустился на своё место, тень от стола напротив Кальдура дёрнулась, потеряла форму и заклубилась едва заметно.
— Хм-м-м…
Голос Серой Тени был полон издевательской истомы, Кальдур заскрежетал зубами, залпом допил подостывший и уже довольно таки противный чай, и поставил кружку на стол.
— Ну что?
— Эти люди к тебе слишком милостивы. Я не за тем тебя притащила, чтобы ты чаи распивал, отдыхал и ел от пуза.
— А чего ты добивалась? Чтобы я вырезал тех мальчишек? И чтобы это доказало? Что я чудовище, которым меня считают и темники, и обычные люди?
— О, я не знаю, что будет в итоге, щеночек. Я лишь хочу, чтобы встретился сам с собой. А дальше мы уже будем иметь дело с тем, что получится.
— Звучит-то как... «встретится с самим собой»! И дальше-то что? Думаешь, я о себе чего-то не знаю?
— О да, щеночек. Ты много о себе не знаешь. Я проросла в тебя куда глубже, чем в прошлый раз. И могу это заявить с уверенностью.
— Что это значит?..
— Что у нас теперь одна дорога, от и до. Мы вместе до самого конца.
Дыхание у Кальдура перехватило, сердце сжалось и ёкнуло, только сейчас он понял, почему не чувствует внутри крест доспеха. Потому что никакого креста там и не было. Серая Тень проросла в него полностью, в каждую косточку, мышцу и нерв.
— Ты же сказала, что я могу найти другого носителя!
— Я соврала тебе.
— Ты что дура?.. На что ты рассчитывала? А если я сейчас пойду прочь отсюда? Унесу тебя так далеко от всего этого и от твоей Госпожи, как смогу? А? Поводья всё ещё в моих руках! Можешь кидать меня по всему свету, но ты не заставишь меня делать то, чего я не хочу.
— Больно-то мне и надо заставлять тебя. Не-е-т. Это называется вера, Кальдур. Я верю и верила в то, что ты Избранный Госпожи и ещё послужишь Ей. И не важно, что об это всём думаешь ты.
— Да Мрак всё это раздери, почему мне попадаются такие бабы?!
Кальдур сжал кулаки и медленно вытолкнул воздух из лёгких. После небольшой паузы голос Серой Тени стал даже ласковым, словно она пыталась успокоить его.
— Я проросла в тебя, потому что захотела. Ты мой. А я твоя. Мы будем вместе до конца. И станем только сильнее.
— Зачем ты это сделала?.. Почему не спросила разрешения?..
— Потому что ты уже согласился много лет назад… Я уже говорила… Легенды молчат о том, что герои — это всего лишь обычные люди. Просто в своей ситуации они нашли себя и смогли сделать многое. Тебе только предстоит сделать многое, Кальдур.
— Ты хочешь сделать меня героем? Ты думаешь, я способен что-то изменить в том дерьме, что случилось с Госпожой и всем королевством?! Ты просто психованная сука... Ты сошла с ума...
— Нет, глупый. Я лишь хотела узнать тебя поближе. Проникнуть в самую твою суть.
— Тогда зачем ты говоришь со мной? Ты же уже всё знаешь.
— Нет. Я знаю только то, что знаешь ты. Но я не знаю того, чего ты не знаешь про себя. Нам предстоит выяснить это. Вместе.
— Мне и одному было отлично!
— Ошибаешься.
— Да и пускай...
Снова воцарилось молчание, а голос Серой Тени стал ещё более кротким.
— Ладно, не обижайся, щеночек. Дай нам время, чтобы построить что-то. Я ведь тут не затем, чтобы мучать тебя, как думаешь... Если ты хочешь покажу тебе.
— Что покажешь?
— Её лицо.
— Чьё лицо? Я не понимаю.
— Твоей матери. То, что ты видишь обычно мутным пятном. То, что ты не помнишь. И то, что ты всегда хотел вспомнить.
***
Старик вернулся через час и обнаружил Кальдура мрачным, отвернувшимся к стене и смотрящим в одну точку.
— Есть ещё одно средство от хвори, — позвал его старик с прохода. — Пойдём прогуляемся. День обещает быть хорошим и долгим.
Нехотя Кальдур встал и побрёл за стариком.
Жители деревни почти не смотрели на них, нарочито отводили глаза, отворачивались или уходили. Кальдура это не обидело, наоборот понравилось, он не хотел, чтобы на него палились и смотрели так, как когда он только вернулся сюда. В детстве он был тихоней, и с возрастом только понял, что ему куда больше нравиться быть в тени, чем на виду.
Старик шёл на удивление энергичным шагом, не сбиваясь в скорости и легко выбирая дорогу среди подъёмов и камней. Скоро деревня осталась позади, они обогнули несколько подъёмов в гору, прошли ручей и оказались на спокойном и зелёном плато, усыпанном красивыми красными цветами. Из-под уже высокой травы торчали надгробные камни и курганы. Ещё одно древнее кладбище.
