Это он бесцеремонно открыл дверь и зашел в комнату. Я тут же вцепилась в футболку и прикрыла грудь. Да, лифчик на мне был. Но на мне был лифчик, а не купальник!
— Ты что? Уснула? — Попытался проанализировать, почему я сижу на полу, уложив голову на кровать.
Ну что? Я же прикрылась, можно еще поспать…
— Ты же видишь, я больна, мне плохо, — бормотала себе под нос что-то я.
— Ладно, — не стал спорить шинигами, шагнул ко мне, я в ужасе проснулась и давай… не знать, чего ожидать.
Парень мог сделать что угодно, но я думала, он меня на ноги поднимет или типа того, а он уселся за моей спиной и придвинулся ко мне вплотную.
— Я быстро, — пообещал он, прозвучало как-то двусмысленно, я покраснела, но, к счастью, он не обратил на это внимания.
Просто взялся разматывать… бинты. Его пальцы касались моей кожи там, где бинтов больше не было. Сначала я напрягалась, ожидая похожих ощущений, как в месте ожога, но чем больше он разматывал, чем больше продолжал, тем мягче и нежнее казались его прикосновения.
А ничего, что он шинигами?
— Не больно? — Спросил он внезапно.
— Больно, — выпалила я, списав этот вопрос на ощущения от ожога.
— Я имел в виду то, что я делаю, — все-таки мне не показалось.
— Почему мне должно быть больно? — Не стала отвечать прямо.
— Ты напряглась так, будто ожидала боли, — довольно ровно заметил он.
Оставалось всего несколько витков.
— Ты все еще шинигами, а я все еще поврежденная настолько, чтобы тебя опасаться.
Он промолчал, и до конца ничего не говорил. Медсестра мало того, что перевязала меня, она еще и заклеила рану, поэтому, когда бинтов больше не осталось, последней преградой служила повязка, залепленная пластырем. Шинигами не стал ничего уточнять, просто взялся снимать пластырь. Опять же — ждала худшего, но больно не было.
Повязка была снята, я повернула голову настолько, насколько возможно, чтобы видеть выражение лица шинигами. И не зря. Сначала он смотрел просто, без каких-либо эмоций, но чем больше разглядывал мой ожог, тем больше его лицо мрачнело, между бровей пролегла складка.
— Что? Что там? — Не выдержала больше я.
Шинигами разглядывал мое плечо еще несколько секунд.
— Ничего, — наконец заключил он и стал подниматься на ноги.
На то, чтобы вскочить следом у меня силы нашлись. Он собирался будто выйти, но я схватила его за руку.
— Нет уж, ты не уйдешь! — Возмутилась я, пытаясь привлечь его внимание, а шинигами тем временем стал избегать моего взгляда. — Что ты увидел?
— Это неважно.
— Что?! — В этот раз я разозлилась сильнее, сжала его руку крепче. — Ты собираешься лгать мне? После всего, через что я прошла? После исчезновения Нацуэ?
Его глаза наконец-то добрались до моих, и я задохнулась от неожиданности, замолчала.
— Ты говорила о ёкаях, — напомнил он, а я внимательно слушала. — Похоже, ты оказалась права.
— А?
— Это не простой ожог. Такую рану мог нанести только бессмертный.
Всё. Он больше ничего не сказал, но этого и не требовалось. В ушах зазвенело, я рухнула обратно на пол, пытаясь смириться с полученной информацией. Да, я знаю, что я вообще-то так и предполагала. Но одно дело, когда я суеверно полагаю, будто такое возможно, и совсем другое, когда твою безумную теорию подтверждает шинигами.
Постояв недолго над душой, жнец снова опустился на пол, сев напротив. Какое-то время мы молчали, я приходила в себя, шинигами о чем-то думал. Тишина звенела в моей комнате, нагнетая и так не самую приятную обстановку.
— Это… пройдет? — Уточнила я, наконец.
— Когда-нибудь всё пройдет, — настолько философски и не только о моем ожоге за плечом ответил шинигами, что у меня разболелась душа.
— Это не опасно? — Продолжаю уточнять.
— Ты все еще жива.
— Но ты шинигами. И ты здесь.
— Не за тобой, говорил же, — чуть более раздраженно заметил вдруг он, скользнув эмоцией в черных глазах. Потом, видимо, понял, что перегнул, смягчился. — Так или иначе, но ты жива и это всё, что тебе нужно знать.
— Нет.
— Нет?
— Конечно, нет! — Возмутилась. — Ты приходишь весь из себя такой загадочный, явно что-то знаешь, но не хочешь мне говорить! Кто так делает?
— Дело не в моем нежелании, возможно, я просто не знаю, что тебе сказать, об этом ты не подумала?
— Подумала. Но ты знаешь.
— Откуда такая уверенность?
— Оттуда! — Злилась все сильнее. — Это мой ожог, я в это вляпалась, ты шинигами, ты уже мертв, черт возьми! А я хочу жить!
— И ты будешь жить! — Рявкнул шинигами.
Мы заткнулись, будто врезались в железобетонную стену. Кипели недолго желанием кричать дальше, но в итоге синхронно отвернулись друг от друга. Помолчали. Успокоились. Более или менее.
— Я просто хочу знать, что со мной, — призналась в этот раз примирительно.
— Я бы тоже хотел это знать, — теперь и шинигами звучал спокойно, ровно.
— Что ты хочешь сказать?
— Отведи меня в то место, — попросил меня он.
— Ладно. Но уже завтра. — Вопрос в глазах жнеца был ярче солнца. — Ты меня видишь? Я стоять не могу. Готов тащить меня на себе?
Шинигами подумал секунду, а затем поднялся, собрался уходить.
— Подожди! — Поскольку идти за ним я не могла, я поползла следом. — Ты не перевяжешь мне плечо?
— Не нужно. Рана изнутри, это тебе не поможет.
Опять прозвучало неоднозначно.
— Ты скрываешь от меня что-то, — заметила я.
— Не выдумывай. И ложись спать. Завтра ты отведешь меня к тому месту.
И не успела я больше ничего сказать или возразить, как шинигами закрыл дверь. Отлично. Не жнец, а лжец.
Глава 9
Болезненно было спать, даже не знаю, почему. С одной стороны вроде бы отдыхала, но с другой — ни черта подобного. Снова снился сон о той ночи. Нацуэ, которая тянет ко мне руку, просит помочь… под утро проснулась с протянутой рукой, как будто возможно было ее спасти.
Что же могло произойти такого, что моя подруга исчезла даже из списков шинигами? Хороший вопрос.
Шинигами. Не нравилось мне, что он от меня что-то явно скрывает, меня это, прям, бесило. Но что с этим сделаешь? Правильно, ничего. Как я себя чувствую? Жива и ладно. Лихорадило все равно, ожог продолжал болеть. Что и неудивительно, за одну ночь все это вряд ли легко пройдет. Что же…
Встала и поплелась в ванную. К счастью, шинигами не караулил меня у двери, я спокойно сползала помыться и привела себя в более или менее нормальный вид. Ну как нормальный? Смотрю на себя в зеркало и вообще не понимаю, как я стала такой бледной? Что со мной происходит? И как выбить из шинигами правду? Он, конечно, все продолжает заверять меня в том, что все в порядке, но вдруг ему просто надо для дела?
Возвращалась к себе, когда внезапно заметила Такеру, который ставил возле моей двери очередной пакет с едой. Сначала хотела спрятаться, сбежать, но потом подумала: а я-то чего? Это он меня избегает.
Такеру пристроил пакет, выпрямился и хотел уже уходить, когда напоролся на меня взглядом и испугался. Не ожидал, оно и понятно. Но ничего не поделаешь. Сам выбрал от меня бегать.
— Доброе утро, — неожиданно вежливо поздоровался со мной он.
— Доброе, — поприветствовала я его в ответ.
Он кивнул мне в знак приветствия, помялся на месте, а затем собрался уходить. Не знаю, что меня сподвигло, но я предложила:
— Не хочешь кофе попить?
Такеру замер, замешкался, колебался недолго. Я не ожидала ничего, если честно, но внезапно он кивнул. Попросила его подождать, не очень-то рассчитывая, что он не сбежит, зашла к себе и оделась. Но к моему удивлению он не сбежал, и в итоге мы отправились в кафе неподалеку, где взяли кофе, пару пирожных и сели за столик у окна. Погода была умиротворяющей, бури будто вовсе не существовали.
— Как ты себя чувствуешь? — Испытывая явное чувство вины, поинтересовался Такеру.
— Не скажу, что идеально, но хотя бы не падаю в обморок, когда встаю на ноги, — хмыкнула я шутливо.
