Севир не стоял без дела. Он уже склонился над каким-то сооружением, выглядящим ужасно одиноко в этой глуши. Оно было полностью сделано из дерева и походило на кукольный домик не только размером, но и пёстрым цветом: сочетанием красного и синего. Две башенки соединялись друг с другом навесным мостом, а внизу во дворе лежала пригоршня золотых и серебряных монет-кругляшков. Взяв одну из них и поддержав в руке достаточно долго, чтобы та нагрелась, Севир подбросил её в воздух. Она исчезла. В тот же момент лишь с секундной задержкой по всей округе пронёсся искажённый голос:
− Вы были услышаны. Ожидайте.
Элина рефлекторно вздрогнула. Похоже на фонарях прятались громкоговорители, а она опять ничего и не заметила. Севир глянул искоса, но промолчал, скучая в ожидании. Вскоре раздался противный скрежет металла о металл, и меж прутьев появился проход, а за ним – мост. На противоположном конце в чьих-то руках светился фонарь. Севир расценил это как приглашение и направился к свету. Обернувшись на мгновение, торжественно огласил:
− Не отставайте. Пришло время познакомиться с Академией Зеркал.
Элина кивнула и поспешила следом, как собачка на поводке. Она бы и не смогла отстать! Любопытство так и распирало. Как же выглядела эта их крутая магическая школа, отличалась ли чем-то от её обычной? Должна! Не могли же здесь учить этой занудной химии с математикой! Зачем оно магам?
Встречал их странный человек. Странный из-за своего вида. На нём была козлиная маска. Из головы выходили два рога, на каждом − по паре колокольчиков, что звенели при малейшем движении. Тяжёлый плащ обит мехом, руки в массивных перчатках-краги, а на спине берестяной короб с торчащими инструментами. То, что она приняла за фонарь, оказалось керосиновой лампой. Подойдя ближе, в нос ударил стойкий запах жжёных трав и какой-то сырости. Теперь точно, иначе чем лесничим или лешим не назовёшь.
Дождавшись их, тот развернулся и повёл за собой вдоль лесной тропы, в какой-то миг сменившейся на мощёную плитку. Местность стала обжитее, не те леса и поля, по которым её водили весь сегодняшний вечер. По бокам виднелась живая изгородь, за ней – остриженный по линейке газон. Жёлтые фонари и знакомые летающие огоньки никак не справлялись с безлунной темнотой, оставляя настораживающие тени по углам. Вдалеке размытыми фигурами выступали здания. Несмотря на относительно ранее время – всего-то около десяти часов – вокруг ни было ни души.
Или почти ни души.
Со стороны барбарисовых кустов раздался шорох, возня, а затем и сдавленный смех. Для ночной тиши, нарушаемой лишь сверчками, это было громко. Слишком громко. Как слон в посудной лавке. Провожатый резко остановился, но словно не знал, как поступить. Тогда вперёд выступил Севир, нагнав на себя образ строгого учителя: выпрямился ещё сильнее, заложил руки за спину. Не хватало только очков, чтобы поправлять важно и высокомерно.
− Господа, молодые люди, не находите ли Вы своё поведение в крайней степени неприемлемым? Все порядочные ученики давно греют постели.
Голоса тут же смолкли, будто надеялись ещё остаться незамеченными.
− Хотите в прятки со мной играть?
Распознав угрозу, парни быстро сдались и всей гурьбой вывалились на обозрение Севиру. Было их трое, все примерно её возраста. Один: с буйными чёрными кудрями и самой шальной улыбкой, в пижонских очках с красными стёклами и тлеющей сигаретой в ярко-накрашенных губах отвесил шутливый поклон.
− Севир Илларионович! Вот так встреча! Столь поздний час, а Вы не спите. Разве не боитесь получить наказание?
Двое за его спиной старательно боролись со смехом. Получалось, по правде говоря, у них так себе. Но Севир вопреки всему даже не разозлился. Наоборот, казалось, скрывал улыбку.
− Шутить вздумали? Посмотрю я на Вас завтра утром в своём кабинете…
Парни протестующе застонали, сразу сделавшись виноватыми. Да только глаза выдавали их: полные озорства и упрямства.
− Ну, не злитесь, Севир Илларионович!..
− Никаких «ну». И где это, позвольте заметить, вы потеряли ещё одного незаменимого члена своей братии? Надеюсь, не бросили одну под ближайшим деревом?
− Аделина точно не оценит, какого Вы о ней мнения, − встал на защиту другой парень, из них самый приятный. Он был светлым и каким-то мягким: медовые волосы растрёпаны, тонкая кожа покрыта красным румянцем. Короткие пальцы вцепились в не по размеру огромный свитер и накинутую поверх шаль. Элина позавидовала. − И вообще её с нами не было! Староста не может нарушать правила и гулять с такой плохой компанией как наша.
Если даже Элина не поверила, что уж говорить о Севире. Тот покачал головой, всем видом выказывая снисхождение не только к ним, но и всей ситуации в целом. Может, это его любимчики? Иначе как объяснить такое поведение? Оно никак не вязалось со сложившимся, пусть и за короткое время, образом в её голове – беспринципного сухаря и педанта.
− Ваше красноречие, как я вижу, совсем испарилось.
− У него просто горе, Севир Илларионович! – опять вклинился тот, что носил красные очки, − Представляете, Сорока, то есть Виолетта Демидовна не одобрила пьесу! «Банально», − сказала! А как пятый год подряд ставить «Предания», так это ей нравится!
− Действительно, горе, − покивал, соглашаясь, но ни в одной чёрточке лица не найти было отражения слов. – Теперь же попрошу Вас отправляться спать. Попадётесь мне ещё раз, так легко не отделаетесь, господа. Доманский, полагаюсь на Вас, как самого здравомыслящего. Доведите своих дорогих друзей до кроватей и впредь без происшествий.
− Будет исполнено.
Элина робко окинула заговорившего взглядом. В отличие от двух других, тот был сдержаннее и аккуратнее: русые волосы зачёсаны назад, спина прямая-прямая, будто палку проглотил, на распахнутом плаще ни единого пятна или складки. Но даже так, его губы тоже украшала улыбка, а в глазах плясали черти. Красивый. Ужасно, непозволительно красивый. Она сразу опустила голову. Рядом с таким и стоять нельзя близко. На прослушиваниях мама всегда твердила держаться как можно дальше. Элина и сама знала. На их фоне становишься лишь уродливее: подчёркиваешь чужие достоинства и свои недостатки. И всё равно, что-то тянуло взглянуть ещё раз.
Попалась.
Именно в тот момент он заметил её, и глаза их встретились. Миг показался вечностью. Улыбка его сделалась шире. Чуть наклонив голову, он прищурился, а после и вовсе подмигнул. Лис, натуральный лис! Румянец мгновенно залил щёки, даже уши горели, но благо в полумраке никто не заметил. Какое-то ощущение, мягкое и обволакивающее, не давало покоя. Было в этом образе что-то знакомое и незнакомое одновременно. Как будто дежавю или забытый сон.
«Быть не может…»
Парни давно ушли, а чувство так и осталось рябить, путать мысли. Наверно, очередное действие магии? Иные варианты рассматривать не хотелось.
«О чём ты?»
«Забудь»
Опять исчез, ничего не объяснив, зачем только появлялся? Молчал бы и дальше.
− Смотритель, инцидент решён. Севир Зорин разобрался с нарушением.
Прозвучало довольно грубовато. Севир относился к провожатому не как к человеку, а как к какому-то механизму для исполнения приказов. И ведь тот в ответ не возмутился даже, не сказал и слова, только покорно кивнул и развернулся, готовый продолжить путь.
Заметив потуги её мышления, Севир сжалился и пояснил:
− Не смотрите так. Он − не человек и не живое существо. Он − подарок от Дома Перехода и создан был специально для академии, чтобы следить за барьером, чинить, иногда отгонять нечистых. С недавних пор у него прибавилось в полномочиях, и теперь по ночам гоняет непослушных школяров и назначает им отработки. К сожалению, не заложено ему чувство сострадания. Иногда дети – это просто дети, им нужно давать свободы.
Элина не показала осуждения. Точно ведь посчитает чокнутой. Это она привыкла болтать даже с «обычными» вещами: извиняться перед упавшим телефоном или умолять компьютер поторопиться. А здесь совсем реальный человек…
