— Это все, чего бы ты хотела от мужчины? — спросила женщина.
— Нет, — поторопилась я сказать. — Прежде всего, мужчина моей мечты должен быть атлетом.
— Как твой отец, — подсказала одна из женщин.
— Естественно, — сказала я, обороняясь. — Мой отец был великим атлетом, легендарным лыжником и пловцом. — Ты ладила с ним? — спросила она.
— Прекрасно, — восторженно ответила я. — Я обожаю его. Даже обыкновенные мысли о нем вызывают у меня слезы.
— Почему же ты не с ним?
— Я слишком похожа на него, — объяснила я. — Во мне есть что-то такое, что я совсем не могу объяснить или контролировать и что гонит меня прочь.
— А что ты скажешь о своей матери?
— Моя мать. — Я вздохнула и сделала на мгновение паузу, чтобы подобрать наилучшие слова для ее описания. — Она очень сильная. Она сформировала рассудительную сторону моей души. Ту часть, которая молчалива и не нуждается в усилении.
— Ты была очень близка со своими родителями?
— В душе, — да, — ответила я тихо. — На деле же я одинока. У меня мало привязанностей.
Затем, как если бы что-то внутри меня прорвалось и вышло наружу, я раскрыла пороки своей личности, чего я не допускала даже для себя самой в наиболее интроспективные моменты.
— Я скорее использую людей, чем накормлю или обласкаю их, — сказала я, но сразу же добавила. — Но я вполне способна чувствовать любовь.
Со смесью облегчения и разочарования я переводила взгляд с одного на другого. Казалось, никто из них не придал какого-либо значения моей исповеди. Женщины продолжали наше общение, спросив, как бы я охарактеризовала себя — как храброе существо или трусливое.
— Подтверждено, что я труслива, — заявила я. — Но, к несчастью, моя трусость никогда не останавливает меня.
— Не останавливает от чего? — допытывалась женщина, задававшая вопросы. Ее черные глаза были серьезны, а широкий разлет ее бровей, подобных линии, нарисованной кусочком угля, выражал хмурое внимание.
— От того, чтобы делать опасные вещи, — ответила я. С удовольствием отметив, что они, как оказалось, ждут каждого моего слова, я объяснила, что еще одним из моих серьезных недостатков является моя замечательная способность попадать в неприятности.
— О какой неприятности, в которую ты попала, ты можешь нам рассказать? — спросила она. Ее лицо, которое все это время оставалось мрачным, внезапно осветилось сверкающей, почти злобной улыбкой.
— А как насчет неприятности, в которую я попала сейчас?
Я сказала это полушутя, но все же опасаясь, что они могут неправильно понять мое замечание. К моему удивлению и облегчению, все они засмеялись и стали выкрикивать возгласы на манер сельских жителей, которые делают так, когда что-то дерзкое или смешное поражает их.
— Как же ты оказалась в Соединенных Штатах? — задала вопрос одна из женщин, когда они все затихли. Я пожала плечами, действительно не зная, что сказать.
— Я хотела ходить здесь в школу, — наконец пробормотала я. — В Англии я была первой, но мне там не очень нравилось, за исключением возможности хорошо проводить время. Я действительно не знаю, что я хочу узнать. Думаю, что я сейчас в поиске чего-то, хотя и не знаю точно, чего.
— Это возвращает нас к моему первому вопросу, — сказала женщина. Ее тонкое, дерзкое лицо и ее темные глаза оживились и выглядели по-звериному. — Ты ищешь мужчину?
— Думаю, что да, — согласилась я, раздраженно затем добавив: — А какая женщина не делает этого? И почему вы меня спрашиваете так настойчиво об этом? Вы что-то имеете в виду? Это что, какой-то тест?
— Конечно, кое-кого мы имеем в виду, — вставила Делия Флорес. — Но это не мужчина. — Она и остальные заулыбались и стали взвизгивать от смеха с таким весельем, что я не смогла сдержаться и тоже захихикала.
— В каком-то смысле это тест, — заверила меня допытывающаяся женщина, как только все успокоились. Она помолчала мгновение, ее глаза выражали бдительность и раздумья. — Из того, что ты рассказала мне, я могу сделать вывод, что ты вполне принадлежишь к среднему классу, — продолжила она и быстрым движением широко расставила руки в жесте вынужденного принятия. — Но чем же еще может быть немецкая женщина, рожденная в Новом Свете? — Она гневно смотрела на меня и с едва скрываемой ухмылкой на губах добавила: — У людей среднего класса и мечты среднего класса.
Видя, что я на грани взрыва, Мариано Аурелиано объяснил, что она задала все эти вопросы потому, что присутствующие просто интересовались мной. Лишь очень редко у них бывают гости и едва ли когда-нибудь были среди них молодые.
— Это не означает, что я должна выносить оскорбления, — пожаловалась я.
Не обращая внимания на мои слова, Мариано Аурелиано продолжал оправдывать женщин. Его вежливый тон и успокаивающие похлопывания по спине расплавили мой гнев точно так, как было до этого. Его улыбка была такой ангельски трогательной, что у меня ни на мгновение не возникло сомнений в его искренности, когда он начал льстить мне. Он сказал, что я являюсь одной из самых экстраординарных, самых замечательных личностей, которую они когда-либо встречали. Я была так растрогана, что предложила ему спросить о чем угодно, что он хотел бы знать обо мне.
— Ты чувствуешь себя значительной? — был его вопрос.
Я кивнула.
— Каждый из нас является очень значительным для самого себя, — заявила я. — Да, я думаю, что я значительна, не в общем смысле, а по-особенному, для себя.
И я подробно высказалась о позитивном самопонимании, самоуважении и о том, как жизненно важно укреплять наше ощущение значительности для того, чтобы быть физически здоровыми личностями.
— А что ты думаешь о женщинах? — спросил он. — Как ты думаешь, они более, или менее значительны, чем мужчины?
— Совершенно очевидно, что мужчины более значительны, — сказала я. — У женщин нет выбора. Они должны быть менее значительными для того, чтобы семейная жизнь катилась, так сказать, по гладкой дороге.
— Но правильно ли это? — настаивал Мариано Аурелиано.
— Ну, конечно, это правильно, — заявила я. — Мужчины по своей природе являются высшими существами. Именно поэтому они движут миром. Я была выращена авторитарным отцом, который, несмотря на то, что воспитывал меня так же свободно, как и моих братьев, дал мне понять, что определенные вещи не являются особенно важными для женщины. Вот почему я не знаю, чем я занимаюсь в школе или чего я хочу от жизни. — Я посмотрела на Мариано Аурелиано и беспомощным расстроенным тоном добавила:
— Я думаю, что я ищу мужчину, который был бы так же уверен в себе, как мой отец.
— Она — простушка! — вставила реплику одна из женщин.
