Друзья продолжили путь. Андрей иногда поглаживал стену, проверяя влажность. Кое-где была видна толстая, застарелая пыльная паутина, но сами ступени были чистые. Часто на стенах попадались мокрые пятна — видимо, проступали грунтовые воды. Воздух приглушал звуки вековой неподвижностью.
Андрею показалось, что расстояние между факелами постоянно увеличивается, но не стал говорить Марине, и так обстановка нервозная.
— Ты знаешь, — почему-то шепотом сказала она. — Кажется, мы уже давно спустились глубже чем на пятнадцать метров.
— Ну… Трудно сказать. Тут, в тесноте, это может только казаться…
— Наверное… Только стало как будто темнее. И вроде теплее.
— Если честно, то и у меня появилось такое ощущение. Давай посчитаем ступени между факелами.
Они прошли еще немного, вслух считая ступени. Сначала насчитали тринадцать, потом четырнадцать… С каждым пролетом количество ступеней между факелами увеличивалось на одну. Это было неприятно. Воздух стал теплым, влажным и липким.
— Где-то вода капает, слышишь? — приглушенно спросила Марина.
— Да, мы уже явно ниже уровня моря. Наверх будет подниматься труднее…
— А может быть, есть и другой выход?
— Вряд ли.
Марина грустно вздохнула и сама взяла его за руку. Андрей крепко сжал тонкую кисть.
Некоторое время они шли молча. Все явственнее слышалось бульканье водяных капель, сгущался полумрак, что давало глазам возможность постепенно привыкнуть к медленно наступающей темноте. Вокруг воцарились два цвета: красноватый отсвет факелов на лицах и черный сумрак густых теней.
Иногда сзади слышался явственный шорох, Марина вздрагивала и испуганно оглядывалась. Но ничего особенного там не было, только идущие вверх ступени.
— Вряд ли нас кто-то догонит, — успокоил ее Андрей. — К тому же погоня создала бы гораздо больше шума.
— Думаешь, я бандитов боюсь? — честно призналась Марина. — Просто жутко здесь.
Теплая неподвижная тьма все сгущалась, подкрадываясь на кошачьих лапках, а лестница не заканчивалась. Андрей с неприязнью заметил, что приступы клаустрофобии становятся все чаще и отчетливее, даже дышать становилось труднее.
— Пожалуй, надо прихватить с собой несколько факелов. Мы их потушим, а потом от последнего подожжем, если станет совсем темно, — предложил Андрей.
— Давай… Так будет спокойнее. Не хочется остаться во тьме.
Теперь они шли, собирая погашенные факелы и оставляя за собой липкую шепчущую темноту.
— Сделали бы хоть шахту в центре! Было бы видно, сколько осталось идти! — возмутился Андрей.
— Тогда бы мы упали, — задумчиво произнесла Марина.
Внезапно Андрей остановился, и Марина встала на цыпочки, пытаясь разглядеть, что там впереди. Перед ними была небольшая площадка, сбитая из широких, гладко оструганных досок, казавшихся островком живого тепла в этом царстве замшелого камня. Площадка освещалась едва мерцающим факелом, а дальше снова шли ступени, уже деревянные. В стене слева была огромная, неправильной формы дыра, заглянув в которую, Андрей не увидел ничего, кроме густой тьмы. Из дыры веяло сухой приятной свежестью.
Но самое интересное было в стене справа. Огромная, в два человеческих роста, и широкая, как ворота, железная дверь без всяких следов ржавчины. Вся она была проклепана, а в середине красовалась огромная, выбитая наподобие чеканки, пентаграмма.
— Спальня для великана… — прошептал Андрей.
— Скорее тюрьма для демона! — ответила Марина, робко дотрагиваясь до двери. — Ты знаешь, что это за знак? Пентаграмма — знак, отпугивающий демонов. Или вызывающий, не помню точно. Что будем делать? Мне кажется, что Шершень со своими бандюками мог именно сюда затащить Марка. Хотя следов никаких нет.
Андрей осмотрел массивную дверь, не было на ней и намека на замок или ручку. Марина заглянула в дыру на левой стене.
— Давай бросим туда один факел, посмотрим, может, уже мало осталось?
— Попробовать стоит, — ответил Андрей.
Он запалил от горящего факела другой и, роняя капли шипящей смолы, подошел к пролому в стене. Марина пристроилась рядом, возле его плеча. Андрей бросил вниз жарко пылающий факел, и тот медленно, даже слишком медленно для столь тяжелого предмета, начал падать, хорошо освещая стены шахты. Звук пламени, хлопающего в набегавшем потоке воздуха, заполнил пространство. Факел падал и падал вниз, пока его огонь не превратился в бесконечно малую светящуюся точку, которая исчезла во тьме, медленно угасая. Андрей и Марина смотрели вниз как загипнотизированные.
— Мамочка родная! — прошептала непослушными губами Марина. — Эта лестница ведет прямо в ад!
— Ну не так глубоко, я думаю… — попробовал отшутиться Андрей.
— Интересно. — Марина отодвинулась от пролома. — А отчего тут такая дыра? Прямо напротив двери?
— Мн-н-н-да… Хороший вопрос.
— Похоже… — еще понизив голос, произнесла Марина, — что кто-то огромный выскочил из двери, пробил стену и улетел туда, в туманную тьму…
— Это на тебя темнота так действует, — попытался успокоить ее Андрей. — Темнота и теснота… Давай все-таки попробуем дверь открыть!
— Из ружья ты ее вряд ли прострелишь…
— Ну… — сострил Андрей. — Не всюду же силой! Надо и умом поработать.
Он подошел к двери, постарался упереться ногами и надавил обеими руками на дверь. Она качнулась на сантиметр, но открываться не стала.
— Может, поможешь?! — с натугой прокряхтел Андрей.
Марина подошла и тоже уперлась в дверь. Железная громада медленно и плавно, без единого скрипа, открылась внутрь. За дверью была абсолютная темнота.
Воздух в коридоре за дверью был затхлый и сырой, но дымом не пахло. Факел в руках Марины выхватывал из темноты изрядный кусок коридора, но сзади и спереди от светлого пятна была непроглядная тьма.
Здесь непонятные и неприятные шорохи слышались чаще и отчетливей, отчего мурашки так и бегали по коже.
— Что это шуршит? — с беспокойством спросила Марина.
— Ясное дело — крысы! — успокоил ее Андрей.
— Крупные, судя по звуку, крысы…
— Да они ведь разные бывают. Крупные, мелкие, средние…
— Что-то мне не очень хочется тут встретить крысу величиной с овчарку!
Андрей зябко поежился…
— Марина, давай я впереди пойду, мало ли что, а то под картечь попадешь, если мне придется стрелять.
Марина прислонилась к шершавой скале, подняв повыше шипящий факел, и послушно уступила место в авангарде.
Через пару десятков шагов в неверном свете колышущегося огня возник боковой ход, темный и жуткий, но заходить в него не стали — чего плутать, когда коридор прямо есть! Из прохода тянуло сквозняком, сыростью и свалявшейся шерстью. Так пахнет в зверинце, только тут запах был слабый, едва уловимый.
