Женщина никогда не ощущала свою жизнь настолько ярко. Как будто бизнес, деньги, развод, одинокое материнство, чертов фитнес, чертов органайзер, чертова квартирища с роскошным ремонтом — все это было только ради этой минуты. Пары минут.
Успокоить его.
Помочь… архангелу?
Ради такого можно жить, даже ради минуты, да.
Ирма смущалась — как бы он не зажег свет. Как бы не пришла Алинка. Но пришел только кот по имени Пиксель и лег поперек их ног — теплой мохнатой тяжестью. И негромко замурлыкал.
Витязь ожил — длинные руки стащили Ирму вниз, к себе, разместили вдоль тела, прижали. Она была такая маленькая рядом с ним…
По дыханию стало понятно — эльф успокоился. Тайтингиль и вправду нащупал внутри себя то истинное, что позволяло выдержать баланс в чужой складке Эалы, чтобы остаться. Возможно, ненадолго. То, зачем его готов потерпеть этот мир. И чувство врага — да, оно стало ярче и определеннее. Враг тут также был. Битва предстояла. Земля самодвижущихся карет и дивных волшебных стекол желала его помощи. Неохотно, с трудом признавая собственную боль, но Земля согласилась — да, да, ты можешь помочь, витязь.
Губы Тайтингиля коснулись макушки Ирмы. Руки обняли женщину плотнее. Ирма закинула голень поперек его бедер, вслушиваясь в ровные, тяжелые удары сердца.
Дыхание выровнялось — витязь крепко уснул.
Ирме просыпалось тревожно — слишком тесно, слишком. Она обыкновенно ложилась в легкой шелковой пижаме, а тут — нагое тело словно чуть прилипло, приклеилось к другому, поза оказалась неудобной.
Да и вообще.
Подняла голову, женской чуйкой ощущая полный хаос смятой укладки, — посмотрела.
Вчерашний гость никуда не делся. Узкое мужское лицо, резное, может, чуть капризное сейчас, было обращено вверх, не на нее. Эльф словно изучал потолок, подняв точеный подбородок. Волосы, свернутые в жгут, были откинуты к стене у кровати. Глаза открыты.
— Ты давно не спишь? — хрипло спросила Ирма из-под его рук.
— Достаточно давно, чтобы услышать, что к твоей дочери пришел гость и они завтракают. — Голос тек низко, тяжело.
— А… ах ты черт…
Нолдоринец повернул голову. Посмотрел в глаза — пристально.
— Ох… ты давно проснулся?
— Мне достаточно нескольких часов сна. Мы, эльфы, живем дольше людей, а спим намного меньше, — задумчиво ответил остроухий мужчина. — В этом, я полагаю, есть какой-то смысл. Куда-то же отлетает ваша душа, пока вы спите.
— Душа… — повторила Ирма. И снова ее пробрал холод — душа! Архангел! И почему он…
Организм взывал о насущном — Ирма потянула легкий халат, скинутый накануне на пол, и, стараясь не показать тела, выскользнула из-под одеяла.
Тайтингиль разглядывал ее — прямо, заложив руку под голову. И расхохотался.
— Вот неугомонная ты. Ты полагаешь, у тебя остались какие-то тайны и есть необходимость прятаться? — спросил он. — Здесь принято так одеваться, что тайн не было с первого мига встречи в трактире. Так что можешь не смущаться меня.
— А-а? — Ирма обнаружила, что вправду смущена — впервые за много, много месяцев. — Я п-пойду умоюсь.
— А слова твои вчера были много смелее, — продолжал нолдоринец. — Напомнить?
— Прекрати…
— Я же не оскорбляю тебя, напротив, — лежа на спине, эльф перекинул ногу через ногу, — стремлюсь к учтивости. Я оденусь и приду приветствовать деву и ее молодого воина.
— А твои штаны и сорочка… Ах да, они в душе. Ты вчера разгуливал голым. Как хорошо, что у меня две ванных, — сердито заметила очухавшаяся наконец Ирма. — Одну ты разнес на хрен. Поищу халат тебе. — И пулей прыснула вон.
Захлопнула дверь, прислонилась спиной и задышала, словно после пятикилометровой пробежки. Черт знает что. Черт. Знает. Что.
Привела в порядок себя — душ, майка, шорты, укладка на скорую руку, макияж. Нашла халат, который позабыл у нее безалаберный приятель. Пошла обратно.
Витязь так же расслабленно валялся, почти стащив с себя одеяло. Посмотрел на Ирму.
— Вот, — она бросила на край кровати халат глубокого синего цвета из какого-то особого хлопка, — можешь ходить пока в этом. Не лезть же тебе в твои штаны… В крови все. Их, кстати, и рубашку, запущу сейчас постирать… а?
— Спасибо.
Тайтингиль упруго встал с постели, взял халат, и…
Замер с махровой тканью в руках. Лицо его менялось при виде безобидной тряпки, руки на ней сжались так, что побелели костяшки. Ирма попятилась в ужасе.
Не мужик, а скопище непредсказуемостей.
— Ты-ы… — низко прорычал витязь, делая широкий скользящий шаг, — ты-ы…
Ирма завопила.
Через секунду в гостевую комнату на бельэтаже квартиры вбежали хорошо подкачанный мальчик лет двадцати, в облепившей тело майке, и Алинка — Тайтингиль стоял вплотную к визжащей Ирме и грозил ей халатом.
— Чья это вещь? Чья?
— Приятель оставил тут, приятель, отвали, пси-и-их! — Нервная система Ирмы дала сбой, что выразилось в ультразвуке. Парень замер, не зная, бить или не бить, да еще и растерявшись, что дядька голый; Алинка бросилась к Тайтингилю, бесстрашно поднырнула под руку и отобрала халат.
— Это дяди Котика! Чего ты разошелся?
— Дяди? Котика? Где он? — рявкнул Тайтингиль.
— Котика трогать нельзя, он хороший, он меня в Диснейленд возил и на кастинги! — завопила Алинка. — Ма-а-ам!
Ирма теряя рассудок некстати вспомнила, как ложилась на пластику лица — да, она попросила приятеля приглядеть за четырнадцатилетней тогда дочкой. И обнаружила их по телефону спустя двенадцать часов в Диснейленде возле Парижа. А учитывая, что доверенности на подростка у Котяры не было, это оказалось нереально круто. Сорванные ором связки Ирма по времени лечила столько же, сколько заживали прооперированные веки и подтянутый подбородок.
Но иначе господину Котову, человеку и явлению, присматривать за Алинкой было скучно.
Ирма облизала губы.
— Чего разошелся? Ну да, приятель оставил, и что? Гордый такой? Чужое не наденешь?
— Ты не понимаешь, — прорычал Тайтингиль, — не понимаешь… Где он? Где?
Его охватила ярость, привычная ярость боя. Мысли о враге получили совершенно конкретное подтверждение. Кто-то из его мира оказался здесь раньше его самого. И обосновался — спокойно, без боли, без крови, без постыдного обморока. И обзавелся вот таким халатом.
Ярость!
— Может, вы все же оденетесь? — подал голос парень.
Витязь раздраженно забрал из Алининых рук халат, с видимым отвращением надел, запахнулся, подпоясался. Посмотрел на парня:
— Приветствую.
— Макс.
