Оскалившись, Чейн развернулся к Вельстилу, а тот ударил женщину, и она рухнула наземь рядом со своим мужем.
— Я сказал: стой! — гаркнул Вельстил.
Чейн медленно двинулся к нему, разъяренный настолько, что готов был вцепиться в горло не старухе, а своему спутнику.
— Есть способ получше, — властно бросил Вельстил. — Гляди.
Что-то в его голосе пробилось сквозь пелену голода, владевшего Чейном, и рыжеволосый вампир настороженно замер.
Вельстил поднял руки ладонями наружу.
— Стой там.
Он торопливо подбежал к своему коню и извлек из дорожного мешка резную шкатулку орехового дерева. Чейн видел ее впервые. Опустившись на колени возле валявшейся без сознания старухи, Вельстил поднял взгляд на спутника.
— Действие жизненной силы, которую мы поглощаем, можно продлить.
Чейн присел на корточки и придвинулся ближе. Превозмогая желание наброситься на старуху, он заглянул в ореховую шкатулку.
Внутри нее, на ложе из темно-красного бархата, покоились три металлических жезла длиной с ладонь, небольшая бронзовая чаша и пузатая бутыль из белой глины, заткнутая обсидиановой пробкой. Вельстил вынул жезлы — у каждого из них посередине обнаружилась петля — и составил их в треножник. Затем он поставил на треножник бронзовую чашу и достал белую бутыль.
— Здесь вода тройной очистки, вскипяченная в особо приготовленном сосуде, — сказал он. — Позже мы пополним этот запас.
Он выдернул пробку и до половины наполнил чашу, затем перевернул старуху на спину. Чейн уперся обеими руками в землю, борясь с соблазном броситься на старуху и вонзить клыки в ее горло.
— Кормиться кровью — это расточительство. — Голос Вельстила звучал глухо, словно издалека. — Не кровь для нас важна, а потеря жизненной силы, вызываемая кровотечением. Смотри.
Он вынул кинжал и окунул его острие в струйку крови, тянувшуюся из ноздрей старухи. Когда на острие собралась крохотная темно-красная лужица, Вельстил осторожно наклонил лезвие над чашей. В воду упала одна-единственная капля.
Кровь тотчас растворилась, рассеялась под заколыхавшейся поверхностью воды, и Вельстил начал нараспев произносить заклинание. Он говорил медленно, и вначале Чейну казалось, что заклинание не действует вовсе.
Затем кожа старухи начала высыхать и стягиваться. Веки ее ввалились в глазные впадины, иссохшая кожа туго натянулась на скулах. Плоть старухи, лишаясь жизненной силы, стремительно усыхала, съеживалась в мумию. Когда Чейн услышал, что сердце ее перестало биться, Вельстил оборвал речитатив.
Влага наполнила чашу почти до краев, настолько темная, что казалась совершенно черной.
Вельстил взял бронзовую чашу и протянул Чейну.
— Выпей только половину. Остальное — мне.
Чейн моргнул. Взяв чашу, он поднес ее к губам и отпил большой глоток.
— Держись, — предостерег Вельстил и, запрокинув голову, вылил оставшуюся жидкость себе в рот.
Мгновение Чейн ощущал только привкус металла и соли. И тут его желудок скрутила такая боль, что он задохнулся.
Сила… жизненная сила в чистом виде взорвалась внутри него и хлынула в его мертвую плоть.
Она горела огнем, и этот жар заполнил голову Чейна. Он терпеливо ждал, стиснув зубы и крепко зажмурившись. Когда стало чуть полегче, он с усилием открыл глаза. Вельстил задыхался и кашлял, на четвереньках припав к земле.
Судороги, сотрясавшие тело Чейна, наконец прекратились.
— Вот так ты питаешься? — спросил он. Вельстил промолчал и ответил, лишь когда перестал содрогаться всем телом.
— Да… и нам еще нескоро придется прибегать к этому способу. Недели через две, если не больше.
Он подполз к лежавшему без сознания старику и повторил ритуал. На сей раз Вельстил пить не стал, но перелил черную жидкость в опустевшую белую бутыль и заткнул ее пробкой.
— На какое-то время она сохранит свои свойства, — сказал он. — Нам это может пригодиться, раз уж в этих горах так малолюдно.
Впервые за много ночей мучительный голод, терзавший Чейна, отступил. Он поднялся, в голове его прояснилось. Он снова стал… самим собой, однако, повернувшись к Вельстилу, взглянул на него с подозрением.
— Как ты этому научился?
— Ставил опыты. — Вельстил помолчал. — Я не разделяю твоей кровожадности.
Загадочный ответ… вкупе с едва прикрытым оскорблением.
Вельстил поднял забытый всеми чайник и наполнил две кружки чаем. Одну кружку он протянул Чейну.
— Выпей это. До дна.
— Зачем?
— Разве ты не чувствуешь, что кожа у тебя до сих пор сухая и ломкая, точно старый пергамент.
Чейн нахмурился, рассеянно потер пальцами свое изуродованное шрамом горло.
— Да… и это началось в последние пару ночей.
— Наши тела тоже нуждаются в жидкости. Без нее даже такой, как ты и я, может превратиться в мумию. Пей.
Чейн взял кружку и мелкими глотками начал пить, раздраженный тем, что Вельстил наставляет его, точно ребенка. Впрочем, едва чай потек в горло, Чейну стало еще легче. Он забрал мешок с ячменем, но мула отвязал, чтобы тот мог идти, куда вздумается.
Вельстил, наблюдавший за этим, озадаченно покачал головой.
Чейн расшвырял ногами костер, чтобы загасить пламя, и направился к своему коню, при этом лишь один раз мельком глянув на Вельстила, — будто только что его заметил.
Они сели в седло, и Чейн первым направил коня на юго-восток. Так они и ехали до тех пор, пока первый отсвет зари не вынудил их вновь укрыться в палатке от дневного света. Еще недавно Чейну казалось, что он знает почти все тайны Вельстила… по крайней мере отчасти. Какие еще жизненно важные сведения утаивает его спутник?
* * *
В полусне, не открывая глаз, Магьер перевернулась на бок и поверх спящей Винн протянула руку к Лисилу. Пальцы ее наткнулись на холодный камень под скомканным одеялом. Магьер села так резко, что Винн откатилась прочь, с недовольным ворчанием хватаясь за плащи и одеяла.
— Лисил! — вполголоса позвала Магьер, вглядываясь в темноту.
Ее шатало от изнеможения, голова кружилась. Она попыталась призвать свою дампирскую натуру, чтобы обострить зрение и слух.
Однако знакомый голод не всколыхнулся в ее груди, не покатился жаркой волной в горло. Слишком часто за минувшие дни Магьер обращалась за помощью к своей темной половине, и теперь дампир не желал просыпаться в ее обессилевшем теле.
Магьер осторожно перелезла через Винн, вслепую шаря по каменистому полу пещеры, — и вдруг ее пальцы ударились в стенку сундучка, в котором Лисил хранил дорогие ему черепа. Женщина выругалась, затрясла рукой, затем принялась ощупывать сундучок со всех сторон и наконец нашарила лежавший на его крышке кристалл холодной лампы. Магьер быстро потерла его обеими руками, и скоро между ее ладоней замерцал живой свет.
