Она замолчала, деликатно освобождая руку, отвела взгляд в сторону, а потом произнесла холодным тоном, который, как и ее улыбка, не мог обмануть Основателя:
— Ты получил силу Рамона, ведь так?
— Я вернул Рамону силу, — уточнил Атум, с удовольствием глядя на ее точеный античный профиль в обрамлении теплых, мягких завитков волос. — Спас его от мести гин-чи-най, а тебя от тягостного выбора кем пожертвовать: близким другом или любимым учеником. Ты ведь любила Дарэла, а он, глупец, не мог не только понять, но даже почувствовать этого. В отличие от меня. Впрочем, ты и сама осознала это, только когда начала терять его.
Фелиция посмотрела на собеседника широко распахнутыми прекрасными глазами, наполненными сиянием Эгейского моря и отчаянием.
— Мне очень жаль, — сказал Атум со всей возможной искренностью. — Но моя сила неуправляема. Он не смог бороться с ней.
— Что стало с Дарэлом? — спросила леди тихо.
— Его личность слилась с моей. Не уничтожена, — возразил он на ее невысказанный, тревожный вопрос. — Сознание Дарэла наполнено моей памятью, а мое — его воспоминаниями. Я — это он, в какой-то мере. Его чувства — мои. Но я — не хочу скрывать этого — сильнее, опытнее. И гораздо старше.
Фелиция на мгновение прикрыла глаза и произнесла громко — так, чтобы слышал водитель:
— Себастьян, мы можем ехать.
Машина легко тронулась с места. Яркий свет с улицы пополз по салону, заливая его разноцветными огнями. В глубине зрачков Леди дрожали отблески далекой магии, но она понимала, что нет смысла призывать ее. Дипломатия в некоторых случаях сильнее волшебства. Бессмысленно защищаться от собеседника, который не намеревается нападать и смотрит столь проникновенно.
— Ты не убила Дарэла, когда он начал собирать силу кланов. А меня уничтожить теперь невозможно.
Фелиция знала это. И, как ни странно, в какой-то миг кроме тоски по потерянному, как она думала, ученику почувствовала почти облегчение от того, что ей не придется больше убивать своих друзей. Всех тех, кто становился опасен для ее потусторонних наблюдателей.
— Кто еще знает о том, что… вы…
Он снова взял ее за руку и мягко поправил:
— Не надо обращаться ко мне столь официально.
— …о том, что Основатель возродился?
— Никто, кроме тебя, Фелиция.
Недоверие в ее взгляде на мгновение стало глубоким, почти осязаемым. Чувства снова затянуло корочкой прежнего льда.
Мормоликая молчала. Ее практичный ум заглушил, наконец, эмоции. Леди была не настолько наивна, чтобы принимать на веру каждое слово, произнесенное им. Да и внешность Дарэла не могла служить для Атума мгновенным гарантированным пропуском к ее полному доверию.
— Вас всех обманывали, — пояснил он, стараясь придерживаться прежнего доверительного тона. — Веками. Тысячелетиями. Безумная злобная тварь придет из тьмы и уничтожит весь мир. Так говорили обо мне?
— Да. Но чего же вы… ты хочешь на самом деле?
Он подался вперед, сжал ее ладони, улыбнулся и ощутил, как сильно забилось сердце Фелиции. Она опять увидела своего прежнего Дарэла.
— Чего я хочу на самом деле? Снова стать твоим телепатом. Вернуться в клан.
Смятение окатило ее с ног до головы, словно ледяной водой. Мормоликая была ошеломлена подобным ответом. Она ожидала чего угодно, только не такого признания.
— Я не вижу смысла…
— Я уже говорил, — перебил ее Атум. — Произошло перерождение. Мои желания — отражения желаний Дарэла. В какой-то мере это выгодно для вас, Первая леди. Для всего клана Даханавар. Получить сильного и полностью надежного союзника мечтают все семьи. А я предлагаю тебе не просто кратковременные услуги телепата.
Он пристально смотрел на Леди, смеясь про себя над ее волнением. А также над ее мысленными попытками найти достойный дипломатичный ответ.
— Да, не скрою, это очень выгодное предложение.
— Совета больше нет, — продолжил Основатель участливо. — Каждый клан волен решать, что ему делать без подсказок и нравоучений. Почему в это трудное время ты не можешь вернуть полезного всей семье сканэра?
— Для Кристофа, Рамона, а также лигаментиа и, я полагаю, нософорос, ты перестал быть простым телепатом.
Она сама не замечала, как начинает защищать его. Искать пути отступления.
— У них есть всего лишь предположения и догадки, — улыбнулся Атум. — Никто не знает, что произошло с Дарэлом на самом деле. Что, если дух Основателя по-прежнему остался в Вивиане, а сила, которую пытался собрать телепат, не смогла сохраниться в нем?
— Но гин-чи-най ты не сможешь обмануть.
Он рассмеялся:
— Что они такое теперь? Всего лишь тени. С моим появлением они перестанут управлять вами. И не смогут больше заставлять тебя лгать и убивать своих друзей…
Фелиция прекрасно понимала, как рискованно не только принимать помощь существа, об опасности которого ее предупреждали, но и просто общаться с ним. Однако не могла не поддаваться его обаянию. Собеседник соединял пылкую откровенность даханавар, чары фэриартос, некроочарование кадаверциан, загадочность нософорос, налет легкого цинизма нахтцеррет. Все то, что Основатель сам вложил в собственных созданий. И Леди, несмотря на свой ум и дальновидность, не могла противостоять этому. «Слишком молода», — рассеянно подумал Основатель, глядя на ее тонкое, сосредоточенное лицо.
— Я могу задать один личный вопрос? — спросила мормоликая.
— Конечно. Любой.
— За что тебя изгнали из твоего мира?
Он не сомневался, что рано или поздно разговор зайдет и об этом.
— Если не ошибаюсь, — Атум взглянул в окно, на медленно проплывающие мимо здания, — здесь неподалеку твой любимый ресторан?
Фелиция поняла намек и попросила Себастьяна остановиться.
Зал был небольшим, уютным, со стенами из белого мрамора, каменными решетками, увитыми настоящим виноградом, между столиками. В каждом углу стояли псевдогреческие скульптуры, амфоры и колонны. С барельефов смотрели застывшие лица богов и богинь. Пахло человеческой едой, табачным дымом и теплыми телами людей.
Навстречу Фелиции устремился низенький, круглолицый господин в национальном греческом костюме. Помощник хозяина расцеловал мормоликаю в обе щеки, крепко пожал руку Атуму и принялся шумно радоваться их появлению. Леди отвечала ему не менее дружелюбно, интересовалась новостями, позволила взять себя под руку и увлечь вверх по лестнице.
Основатель шагал следом за ней, думая, получили даханавар подобную либеральность к смертным от него или приобрели самостоятельно с течением времени. И пока еще не знал, как к ней относиться.
