Что ж, он прав, стесняться нечего, а таким поведением привлекаю к себе внимание еще больше. Подталкиваемый Светкой, я поднялся и приблизился к Инквизитору.
— Вот ваша путевка. Желаю приятно отдохнуть в компании с приятной подругой. — Сквозь прорези в маске на меня смотрели глаза немолодого мудрого человека. — Будьте немного понаглее и посмелее и все образумится. И, пожалуйста, исполните песню, которую ни кто и никогда не слышал.
Гитара попала мне в руки не та, с которой пришлось выступать ранее. Тембр звучания оказался ниже и, подстраивая голос под звуки струн, я запел, глядя на замершую за столом Светку:
Вечер поздний, окна не зашторены
И сквозь стекла льется свет луны.
Души светом неземным наполнены,
Чувства, как тела, обнажены.
Словно кистью луч луны-волшебницы
Очертит нагую красоту
И изгибов плавных полумесяцы
И движений нежных простоту.
Волосы, что цвета ржи нескошенной
Разметались в белых простынях
И одеждой, в сторону отброшенной
В таинство любви зовешь меня.
Звезд глаза в смущении закроются
Незаметным облаком с небес,
Стоит лишь к твоей груди притронуться
И прижать неистово к себе.
Как с обрыва в бездну чувства бросимся,
Мы с тобой одним поражены.
И бесстыдно время остановится
В вечер незашторенной луны.
Со Светкой мы расстались уже в подъезде нашего дома. После моего «звездного мига» она как-то притихла, а я пытался просчитать все возможные и невозможные варианты развития событий, которые могут последовать после посещения «Гнезда дракона». По всем прикидкам меня расшифровать не должны, но внимание к своей персоне я привлек. Этим «утешительным» призом Инквизитор и компания, как два пальца об асфальт, дали понять, что я их заинтересовал. Даже при всем моем скептичном отношении ко всяким колдунам и экстрасенсам отечественного разлива, здесь, в клубе, очень много странностей связанных именно с той сферой деятельности, чем мы занимались в отделе «П». Почти сразу после вручения призов мы ушли и, немного погуляв по вечерним улицам, направились домой. Только у самых дверей в Светкину квартиру моя спутница немного ожила и повеселела.
— Сережа, поднимайся к себе, а я, если ты не против, минут через десять принесу гитару. Очень хочется тебя послушать. — Ткнув теплыми губами в щеку, Светка скрылась за дверью.
Десяти минут мне должно хватить на некоторые дела, не предназначенные для посторонних. Номер экстренной связи был забит в памяти мобильника под прозаическим именем: «Нина Павловна — справочная „Мегафона“». Среди двух десятков номеров с различными именами и бытовыми службами он совершенно не выделялся, зато прямой выход на оперативного дежурного нашей «конторы» действовал круглосуточно.
Мне повезло. Не смотря на нерабочее время Дядя Арчил оказался на месте. По вопросам, которые начал задавать Мастурадзе, сразу стало понятно, что информация его очень заинтересовала, особенно личность Гершвица.
— Ладно, дорогой. — Уточнив все, что хотел, полковник подвел разговор к завершению. — Езжай со своей подружкой на базу отдыха, развлекайся и одновременно внимательно осмотрись. Будь крайне осторожен и не забывай каждое утро выдавать сигнал на известный тебе номер. Возможно, тебя подстрахует наш человек, но ты его не знаешь, он из питерских кротов. Все, отбой.
Я растерянно повертел умолкшую трубку в руке. Кажется, мой отпуск накрылся медным тазом. Во всяком случае, ближайшее время придется совмещать отдых с оперативной работой, а это мне очень и очень не нравилось.
При наличии пустого холодильника ужин не соберешь. Это я уяснил сразу, лишь приоткрыл белую дверку «Аристона». К имевшейся в заначке бутылке армянского коньяка закуски не было, ни какой. Пока я разглядывал стоящий в гордом одиночестве на кухонном столе «Арарат», входная дверь тихо скрипнула.
Странно, вроде бы замок защелкнул. Неужто дверь до конца не захлопнул? С такими мыслями я вышел в прихожую, где меня уже ожидала Светка. Странное выражение лица мне почему-то не понравилось сразу. Не успел я спросить: «А где же гитара?», как Светка молча расстегнула платье и сбросила его на пол, нижнего белья на ней не оказалось. Растянув щеки в неестественно широкой улыбке, она сделала шаг ко мне.
Приторно-пряный запах корицы, казалось, источала вся прихожая. Несколько ярких синих искорок затрепетали в воздухе между мной и медленно приближающейся Светкой. При всей красоте обнаженного, почти совершенных пропорций, тела, ни какого вожделения оно у меня не вызвало. Перебивая коричные запахи, в нос шибанул аромат лилий. Ощущение опасности, словно прикосновение мокрого холодного полотенца к голове и шее, от которого волосы ощутимо встали дыбом. Непроизвольно сделав шаг назад, я уперся спиной в угол стенного шкафа.
— Люби меня. — Мне показалось, что из-под неестественно ярко-красных губ на миг показались тонкие острые клыки. — Обними меня, мне холодно. Ну, иди же ко мне.
Дверь за спиною девушки открылась и в проходе показалась еще одна Светка, но одетая и с гитарой в руках. В этот миг одна из синих искорок, ярко вспыхнув, влетела в рот обнаженной девушки, и передо мною возник обтянутый серой иссохшей кожей череп с острыми, как иглы, зубами. Костлявые руки с длинными, покрытыми черной грязью, когтями устремились ко мне. Еще несколько искорок, словно ракеты, вонзились в тело чудовища, и в этот момент я ударил кулаком ему в подбородок. Слышно хрустнули сломанные кости, запястье заныло от удара, но чудище отступило на шаг. Что-то большое и коричневое с размаху опустилось на голову монстру, жалобно зазвенели рвущиеся струны. Чудовище опустилось на колени, и я нанес сильнейший удар ногой в тонкую шею. Распластавшись на линолеуме, оно неподвижно застыло. Пробитая дека гитары еще раз опустилась на лежащее тело, но я уже выхватил спрятанный на полке пневматический пистолет-пулемет и всадил несколько сферических пуль, обработанных амальгамой, в начавшуюся подниматься голову. Вонь разлагающейся плоти заставила затаить дыхание, но нескольких секунд хватило, чтобы тело чудовища оплыло и превратилось в мерзкую зловонную жижу.
— Вот, гадина! — Первой прорвало Светку. — Какой же урод это придумал!
Дальше речь моей знакомой изобиловала такими выражениями, что я на миг усомнился в ее высшем образовании и вполне интеллигентной работе. По-моему, даже наш помощник коменданта, считавшийся главным матерщинником «Арбатского военного округа» почтительно б снял фуражку, услышав такое.
