А ничего так. Крепкий купчина. Грегор тот как-то на спор тяглового быка одним ударом с ног свалил, а тут человек. Но вот этот, даже сознания не лишился. Ты гляди, еще и сам поднялся, тряхнул головой, не иначе как полностью оклемался. Раскрыл было рот, да трактирщик его опередил.
– Ты бы шел уважаемый, от греха подальше. Видишь народ как разволновался, как бы беды не вышло.
– Чего ты с ним разговариваешь, Адам.
– Да мы его сейчас.
– Тихо!
– У себя в трактире будешь командовать.
Толпа все больше и больше накачивается. Если присмотреться, то по большей части присутствующим за двадцать или под тридцать. Трактирщик тоже не на много старше, едва тридцать миновало, хотя и брюшко солидное наесть успел, так, что легко двигаться уж никак не получается. Есть конечно и постарше, но таких не так чтобы и особо много.
И вдруг, все закончилось так и не успев начаться. Люди раздались в стороны и в образовавшийся проход прошла давешняя старуха нищенка. А ведь не такая уж и старая. Лет сорок ей едва минуло. Седая, лицо изборождено морщинами, но возраст легко угадывается, а еще… Лицо такое, что несмотря на множество морщин, хочется смотреть и смотреть на этот светлый лик. Глаза. Глаза. Да-да, именно глаза. Нет, точно, эта женщина лишена разума. Безумица, за которую люди готовы убить. Господь всемогущий, что тут вообще творится.
– Анна, милая, я что-то не вижу Ирму.
– Вот она, матушка Аглая,– молодая женщина тут же вывела из-за спины девочку лет пяти, шмыгающую носом и утирающую слезы.
– Ты чего девочка моя? Кто обидел мою принцессу?
– Дядя тебя ударил.
– Что ты милая. Никто меня не бил. Бэн, Бэн мальчик мой поди сюда, опять сопли до колен. Не смей вытирать рукавом. Мамка старается, стирает, а ты все норовишь испачкаться.– В руке старухи появилась чистая тряпица, и она заботливо утерла мальцу мордашку, не переставая при этом ласково приговаривать.
Потом она осмотрелась, попеняла, что взрослые вместо того, чтобы делом заниматься, прохлаждаются средь бела дня, окружила себя детьми и пошла вдоль по улице, сопровождаемая детским щебетом. Боевой запал как-то сам собой спал и народ начал расходиться. Вскоре купец остался один посреди улицы.
Не прошло и получаса, как в трактир вошли пятеро стражников, во главе с капралом, которые сопровождали давешнего купца. Капрал без лишних проволочек присел за свободный стол, которых в этот час здесь хватало. Вот еще малость и народ потянется обедать, а пока же тишь и благодать. Впрочем, не сказать, что это устраивало хозяина заведения. Вот если бы шум, толчея, то это куда как приятнее, потому как чем шумнее, тем и прибыток больше.
Трактир не представлял собой ничего особенного, типичное заведение. Большой обеденный зал, в котором разместилось с десяток столов, стойка, за которой обычно располагается сам трактирщик, слева дверь на кухню, откуда уже доносятся щекочущие нос запахи, скоро обед, нужно быть готовым встретить посетителей. Справа большой камин, в котором при случае можно зажарить целого барашка, для того там и вертел имеется. Три небольших окна выходящие на улицу. В углу лестница, ведущая на второй этаж, там расположено пара гостевых комнат, да комнаты где сам хозяин и домочадцы проживают.
Все чисто и пригоже. Так сразу и не скажешь, что основной публикой тут является чернь. Бывало конечно, что и знатные заглядывали, но то все больше если оказывались в ремесленном квартале по делам и желали подкрепиться. Но случалось, что и специально сюда приезжали, да останавливались на несколько дней.
– Адам.
– Ну чего кричишь. Сейчас подойду.
– Ты давай иди. Не за кружкой пива пожаловал.
– Ага, понятно. Стало быть с жалобой разобраться,– утирая руки и ухмыляясь, все же подошел трактирщик к капралу.
– Ну да. Вот этот господин говорит, что твой вышибала его ударил, ни за что, ни про что.
– Вот прямо так и сказал?
– Ты не ухмыляйся. Дело-то серьезное.
– Это с какой стороны поглядеть. Как с моей, так и выеденного яйца не стоит. А, нет, стоит. Вернее, не стоит ему тут показываться,– сияя улыбкой как золотой, выдал трактирщик.
– Адам.
– Все, все, больше не буду. Уважаемый, а что же вы не всю правду рассказали? Отчего не помянули, что ударили старуху?
– Да не бил я ее, пнул просто нищенку, чтобы на дороге не стояла.
– Какую нищенку?– Тут же встрепенулся капрал.
– А это он, Грэм, так матушку Аглаю называет.
– Он ударил матушку Аглаю.
Не только взгляд капрала посуровел. Остальные стражники тоже, тут же устремили на купца строгий взор, не предвещающий ничего хорошего. Да что тут вообще происходит, в этой столице графства. Толи дело Несвиж. Он никогда не торговал в Хемроде, бывая тут только проездом. И сюда его нога не ступила бы, да только тут неподалеку проживал знатный сапожник у которого он хотел заказать сапоги, вот и забрел.
– Значит ударил.
– Не ударил, а только пнул нищенку.
– Ты купец, рот-то прикрой,– строго оборвал капрал. И вот ведь. Вроде и голоса не повысил, а сразу же захотелось заткнуться и помалкивать в тряпочку.– Не местный ты, и дел здесь думаю не имеешь, а потому я тебе объясню только раз, а дальше сам думай. В этом квартале,– Грэм, обвел рукой окрест, словно обозначая о каком именно месте идет речь,– все кому под тридцать или едва минуло прошли через руки этой благословенной женщины. Она подтирала задницы и носы всем окрестным ребятишкам. Даже мои орлы, все прошли через ее руки,– кивнул капрал на сопровождавших его стражников.– Мне удивительно, как тебя тут насмерть не забили,– теперь уже взгляд на трактирщика.
– Матушка Аглая всех урезонила, отправила делами заниматься,– развел тот руки.
– Ага. Она может. Так что уважаемый, шел бы ты своей дорогой и позабыл о том, что тут приключилось.
– На вас королевская власть в графстве не заканчивается,– снова начал заводиться купец, как только до него дошло, что справедливости ему тут не добиться.
– А, ну да, ну да. Ты конечно можешь обратиться к королевскому судье или даже к королевскому управляющему, если тот соизволит тебя принять. Только я тебя дурака, по доброте душевной просто отпускаю, а они пожалуй найдут под тебя какой-нибудь указ. Не понятно. Ладно. Ты дубина, хотя бы понимаешь, что едва не поднял волнение. Все люди окрест чуть не молятся на эту женщину, а ты ее грязным сапогом. Кстати, сын королевского управляющего, жив только благодаря стараниям матушки Аглаи.
В этот момент в трактир зашел старичок, лет под семьдесят, никак не меньше и проследовал прямиком к стойке. Трактирщика он увидел сразу, да только рассмотрел и капрала Грэма, стало быть занят хозяин, а ему именно он и без надобности. Едва завидев его, к стойке тут же подскочила служанка и получив мелкую серебряную монетку, наполнила кружку пива. Странно, чего это старый сапожник в столь неурочный час решил выпить. Он и без того баловался редко, а чтобы вот так, посреди дня, когда еще и время обеда не пришло.
