Завершая сборы, Кумил разложил по небольшим узелкам несколько горстей соцветий серого облачника и аккуратно спрятал их за пазухой. В нагрудный карман сунул корень тирлена вонючего. Именно на применении этих двух растений он и строил всю операцию по спасению. Первое при сгорании выделяло едкий дым, способный свалить с ног не то что тролля, а шестилапа; второе же убирало все последствия отравления и прочищало затуманенные мозги.
В эффективности последнего Кумил убедился на собственном опыте. Чтобы не стать первой жертвой сонной травы, он заранее сунул самый маленький корешок тирлена в рот, но… вкус и запах оказались чересчур тошнотворными. Мидара моментально скрутил приступ сильнейшей рвоты. Понадобилось минут пять, чтобы желудок успокоился, и еще полчаса, чтобы флорист смог заставить себя проглотить и, главное, удержать противоядие внутри. Одна Бездна знает, чего стоил ему этот подвиг!
Напоследок пристроив мешок под приметным кустом и попросив Альме-заступницу ниспослать еще толику удачи, Мидар пополз обратно к кусту дурмана…
Подходящего момента долго ждать не пришлось. Не успело стемнеть, как в лагере прекратилось всякое движение, стихли разговоры, даже часовые перестали бродить по округе и вернулись к кострам. Мидара, успевшего хлебнуть горя в Запретных землях, подобная беспечность поражала. Все как на ладони — ни тебе укрытия, ни магической защиты, ни секретов дозорных. Ни-че-го! Словно стоянка находится не в непредсказуемом и опасном Лихоземье, а где-нибудь в окрестностях благополучного Бурнала. Или тролли настолько привыкли к своей силе, что плюют на прочие опасности?
Увы, гадать было некогда. Собрав решимость в кулак, Кумил осторожно выскользнул из-под колючих веток и, наметив ближайшую кочку, пополз вперед. Несмотря на отсутствие опыта, ему хватило ума не лезть прямиком к лагерю, а двигаться так, чтобы его постоянно скрывала густая тень. И при этом, самое главное, не спешить!
В итоге к границе света от ближайшего костра Мидар подполз едва ли не через час. Успев раз десять проклясть свою затею и пообещав никогда в жизни не появляться к западу от гор Порубежья.
Но сложности только начинались. Бросив в огонь сонную траву, от волнения он промахнулся, и сверток с облачником упал в шаге от костра. Считай, под носом у дозорного. Понимая, что все висит на волоске, флорист кинул второй, благо заготовил их с запасом. И на этот раз, слава богам, попал.
Раздалось шипение, в воздухе потянуло сладковатым дымком. Мидар уже было облегченно вздохнул, но тут от необычных звуков очнулся доблестный караульный. Шумно принюхался, затем медленно поднял мешочек с дурманом, принялся вертеть в руках. От этой картины Кумил едва не поседел. Он уже представлял, как хфургов тарк, подозревая неладное, криком будит товарищей, как те начинают обшаривать всю округу, как находят его… как вдруг тролль коротко хохотнул, зачем-то посмотрел на спящего соседа и… кинул сверток в огонь. После чего с довольным видом завалился спать.
Боги сегодня были явно на стороне флориста.
Дальше обошлось без промахов, и дурман густой пеленой накрыл лагерь. Сон сморил всех: троллей, гвонков и даже зубастых чита. Последние держались дольше всех. Сначала просто рычали в темноту, затем начали рваться с привязи, пока Мидар не догадался вывалить в ближайший к ним костер последние запасы облачника. Лишь тогда, надышавшись отравленного дыма, хищные твари затихли, и, кроме Кумила, никого больше на ногах не осталось.
Успех едва не вскружил голову. Возникла идея расправиться со спящими троллями, одним махом решив проблему неизбежной погони. Он даже приблизился к одному из троллей, но тот неожиданно заворочался, принялся шумно чесать брюхо, следом зашевелился его сосед. А ведь люди после такой дозы дурмана лежат бревном! Так что Мидар решил не рисковать и отступил.
Первой он открыл клетку с Фейгуром и Айгуль. Старик в грязной и местами окровавленной одежде вытянулся в углу, хрипло дыша. Под головой у него лежал сложенный бурнус. Поодаль сидела, сжавшись в комок, его внучка. Красивая и гордая степнячка выглядела настолько потерянной, что Мидар ощутил, как в душе вздымается злость. Это было неправильно!
Наверное, именно поэтому он и начал первой будить именно ее. Достал корешок тирлена, разломил, сунул ей в рот. Немного подождал и, когда девушку начало выворачивать на пол клетки, придержал ее за плечи. За что едва не поплатился! Не иначе как чудом он почувствовал неладное и успел перехватить небольшой, похожий на коготь нож, который ничего не соображающая внучка шамана попыталась воткнуть ему в живот.
— Тише, тише, девочка! — зашептал Кумил. — Это я, Мидар. Флорист!
Айгуль перестала трепыхаться и, точно слепец, провела ладонью по его лицу.
— Травознай?! Ч-что случилось… — пробормотала она, затем вдруг дернулась и метнулась в угол, где лежал старик. — Деда!!!
— Тихо ты! — шикнул Мидар. — Я всех дымом облачника усыпил. Дай это Фейгуру. — И сунул ей в руку вторую половинку корня тирлена.
Два раза объяснять не понадобилось, и очень скоро они уже вдвоем помогали шаману пережить прием противоядия. Тем более что полоскало старика удивительно долго.
Причину этого объяснила Айгуль:
— Чтобы дедушка шаманить не мог, тарки заставили его выпить какую-то отраву. После чего он почти сразу потерял сознание и в себя больше не приходил…
Новость была не из лучших. Особенно в свете тех планов, что Мидар строил насчет старика. И ведь какое дело: будь он вправду настоящим травознаем, как его окрестил Фейгур, то даже если и не поставил бы того на ноги, то точно привел бы в чувство. Но Кумил был флористом, занявшимся несвойственным для себя делом, а значит, приходилось рассчитывать только на ошметки тех знаний, что крутились у него в голове.
Едва шамана перестало тошнить, ему заметно полегчало: дыхание выровнялось, пропала мелкая дрожь. Не случилось одного — он так и не очнулся, а потому нечего было и думать бежать с ним из лагеря троллей. В конце концов, Мидар не гамзарский грузчик, чтобы с легкостью таскать такие тяжести.
Ситуацию спасли кочевники из второй клетки.
С помощью Айгуль Кумил быстро поставил их на ноги и растолковал текущую диспозицию: где они, что происходит, кто главный и что делать. И ведь получилось настолько доходчиво, что никто из пятерых парней — всех, кто остался у троллей после налета на род Фейгура, — даже не подумал заниматься самодеятельностью.
И главная заслуга в этом принадлежала именно Айгуль.
Можно было только восхищаться той внутренней силой, твердостью характера, которую продемонстрировала внучка шамана в столь непростой ситуации. Истерика, крик, плач, бестолковые метания, заламывание рук или, наоборот, ступор с апатией — вот та реакция, которую привычно демонстрировали знакомые Мидару дамы. Как вдруг такой контраст! Это был приятный сюрприз.
