— Тощий, ты совсем охренел? — похоже, что лучнику такая встреча тоже показалась странной.
Тон Фог медленно сфокусировал взгляд, пожевал нижнюю губу и вместо приветствия спросил:
— Через южные ворота заходили?
Я промолчал, не вполне понимая, что здесь происходит, а Меченый только хмыкнул и утвердительно качнул головой. Входили мы в город, действительно, с юга. А откуда еще мы должны были возвращаться в пустой, безлюдный Валенхарр? Мы с Меченым изрядно натопались по грязным узким переулкам, пытаясь найти хоть одну живую душу, но в городе словно все вымерли. Только в здании нашего старого штаба нас ждали Тон Фог и несколько его солдат.
— Тогда пошли.
Он решительно поднялся со своего стула и, обогнув нас по дуге, вышел на улицу, даже не подумав убедиться, идет ли кто-то за ним. Нам не оставили выбора, пришлось идти. Мы двинулись по направлению к северным воротам, через которые еще недавно ворвался в горящий город отряд Алифи. Пустые улицы. Слепые окна домов. Тоскливое поскрипывание плохо закрытых дверей и ставен. Холодный ветер, продувающий не слишком плотные, изрядно отсыревшие куртки. Распахнутые створки ворот впереди и две шеренги столбов с висельниками на них.
Алифи — не Рорка, они не испытывают радости от страданий отправляемых на смерть людей. Поэтому никаких колов, распятий и потрохов, разбросанных по округе. Только столбы и петли, затянутые на шеях несчастных. Мужчин, женщин. Детей, стариков. Солдат и гражданских — Алифи было, в общем-то, все равно, кого развешивать в назидание.
Меченый двинулся вдоль длинного ряда, всматриваясь в распухшие, раздутые, местами исклеванные птицами лица, пытаясь опознать своих. А я просто остановился в проеме ворот. Мне незачем было идти дальше — не страшно, не мерзко, просто незачем. Куда шагать, если уже сорвался в пропасть?
— Высшие?
Пустой, ничего не значивший, риторический вопрос. Кто еще? Кто еще способен потратить столько сил лишь на то, чтобы вот так обыденно вывесить десятки трупов людей вдоль пустой дороги? Зачем? На кого рассчитано это безумие? На городских крыс? Собак? Воронье?
Тон Фог оглянулся на меня, но не удостоил ответом. Пустой, мало что выражающий взгляд, за который не получилось зацепиться. Я готов был увидеть там укор, неприязнь, желание посчитаться, даже брезгливость или презрение. Все что угодно, но я увидел там только пустоту, серую пыль и холод.
— Глыба?
Прозвище командира, произнесенное на фоне столбов с висельниками, прозвучало нелепо. Здесь не могло быть глыб. Здесь вообще было не место для камня. Здесь место только для трупов.
Капитан не стал отвечать, отвернувшись от меня и сделав несколько шагов вперед так, словно и не заметил вопроса.
— Где он?
Голос внезапно охрип, сорвался, как птица, сбитая на взлете. Признак слабости? Волнения? Страха? Я сделал шаг вперед. Мне просто надо было узнать, где он, чтобы потом подойти к висящему телу, заглянуть в выклеванные глаза и спросить «как же так?». Или «как ты мог?». А может, просто попросить прощения — не знаю. Я нуждался в ответе, но капитан даже не повернулся.
— Это был вопрос, капитан.
Ярость разорвала сомнения и неуверенность, наполнила силой голос и заставила Тона Фога остановиться.
— Где. Он.
В этот раз пауза не тянулась долго и поединка не получилось. Двум безумно уставшим людям, не так давно стоявшим плечом к плечу, нечего делить в мире, превратившемся в ад.
— Они забрали его с собой, Мор…
— А ты?
— А я? — На его лице натянулись скулы. — Я жду тебя.
Он подошел ко мне вплотную и ударил, коротко, без замаха. А потом еще. И еще…
…
Наверное, так было надо. Чтобы болела челюсть. Чтобы язык царапали обломки двух зубов, которые в этом мире мне уже не восстановить. Чтобы кровь струилась по лицу из разбитых и мгновенно распухших губ. Чтобы мир раз за разом превращался в цветной калейдоскоп, а земля забавно покачивалась под ногами. В конце концов, это небольшая плата за урок.
Тон Фог с распухшей физиономией сидел неподалеку. Лишь Меченый, наспех обтерев кровь с разбитых костяшек своих пудовых кулаков, ушел за оставшимися за городскими стенами людьми…
Наверное, мне было больно. Возможно, холодно, мерзко на душе и тоскливо. Но я сидел на корточках, размазывал потеки крови по собственным щекам и смеялся. Я, наконец-то, понял визитную карточку этого мира. Его фишку.
Этот мир — наказание. Мир — насмешка. Мир — пародия. Но главное, этот мир — паутина, в которой чем больше дергаешься, тем сильнее вязнешь. И спасение в том, чтобы ничего не делать, сложить лапки и молиться, чтобы паук набил свое брюхо кем-то, кто перестанет барахтаться чуть позже тебя.
Я смотрел на озадаченного Тона Фога и пытался понять, где же мне найти того, кто будет трепыхаться дольше меня? Где в этом мире водятся такие идиоты?
Ау? Вы где?
…
Энгелар полулежал на высоких подушках и внимательно смотрел на стоящего на коленях собеседника. Человек — высокий, крепкий, пожалуй, даже слишком высокий и сильный. Стоил ли он хотя бы части понесенного позора? Сомнений, что теперь преследовали Владыку? Тех хрипов умирающих висельников, что неслись с почерневших столбов? Владыка вглядывался в чужое, словно наспех вытесанное из камня лицо. Глыба? Так его зовут? Иногда даже люди могут дать точное имя, заглянув в самую суть.
Ссадины и синяки на лице не могли ввести Владыку в заблуждение — стоявший перед ним не смирился. Такие не умеют быть смирными и покорными, и пусть пленник повел связанными за спиной руками, а потом не выдержал и отвел взгляд — даже в этом не было страха, скорее, привычка. Хороший экземпляр, стоящий. Если бы было много таких людей, может и не понадобились бы опасные эксперименты с призывом.
А может, прав был покойный Толариэль, и селекция дала бы нужный результат? Если бы за основу взять именно таких, стойких да упрямых? Энгелар покачал головой, словно отвечая собственным мыслям. Селекция — это тупик, проходили уже. Рано или поздно начинается вырождение. Внуки становятся покорнее и трусливее дедов, а правнуки — внуков. Остаются только такие исключения, сначала один на сотню, потом один на тысячу. Нет. И это не выход.
Говорят, в чужих душах не увидеть Света — это не так. Просто слишком мало тех, кто хочет видеть, и еще меньше тех, кто умеет смотреть. В этом экземпляре, несмотря на мрачный вид и неприветливый взгляд, Свет был.
— Как зовут?
Человек не стал молчать, грубить или отпираться, как сделал бы на его месте последний призванный демон из далеких миров. Этот только поднял глаза и твердо ответил:
— Капитан Логор, милорд.
Его голос не дрожал, не хрипел, не заискивал. Хороший голос, правильный. Хрустальный Родник мысленно одобрил, но вслух лишь усмехнулся.
