– К черту любовь! – выдохнул я, глядя прямо в бездонные глаза Каллисто. – В этом мире ценится только золото, красотка!
Девушка посмотрела на меня так, словно я ее ударил. Печальный взгляд прекрасных глаз, полных тоски и сочувствия, что-то перевернул во мне. В то же мгновение мне захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы только его не видеть.
Селеста смерила меня подозрительно недовольным взглядом и вздохнула:
– Тебе хватит, алкашонок, – затем повернулась к рыжей, – платой за смерть может быть только другая жизнь. Такая же юная и прекрасная. Выбирай, кого хочешь.
Каллисто вздрогнула, да так испуганно и резко, что ее зеленый легкий капюшон сполз на стройные плечи и медно-рыжие волосы вспыхнули огнем. Девушка прикусила дрожащую нижнюю губу и… взглянула на меня.
– Вашу мать! – не выдержал я. – Вы совсем оборзели?
– Нет, этот не пойдет, – закатила глаза Селеста, – таких придётся забрать десять!
– Что?! – обалдел я, чувствуя, как сильно меня недооценили.
Но на этом разговор прервался, и к нашему столу подлетело аж два официанта с широченными подносами, на которых лежали разные вкусности: салат с крабами и устрицами, суп из осьминогов, фаршированные мидии и огромный красный лобстер. Мой желудок протяжно заурчал, напомнив своему хозяину, как он голоден. Ни одного из блюд я раньше не пробовал и, честно говоря, никогда не видел даже по телевизору. Следом за официантами шел, пошатываясь, Лукас, сжимая в руках бутылки красного и белого вина. Третья, почти допитая, торчала из-под его подмышки. Он криво улыбнулся и выставил все на стол.
– Нет! – отрезала Селеста, когда швейцар, что-то насвистывая, принялся наполнять мой бокал. – Лукас, будь любезен, принеси нам холодного морса для детей и чистый бокал для леди! А лучше возьми себе стул, пока ты не опрокинул весь стол!
– Каких таких детей? – возмутился я, протестуя против всяких морсов.
Но Лукас лишь послушно кивнул и отправился зигзагами в непонятном направлении.
– Селеста, пожалуйста! Ты меня слышишь? – взмолилась рыжая, твердо и уверенно глядя прямо в прекрасные глаза смерти. – Я… я согласна отдать свою жизнь! Бери, мне не жалко!
– Не глупи, Каллисто! Ты же знаешь, что я гораздо слабее тебя, и этот клинок не причинит тебе ни малейшего вреда. Ай, Лео, осторожнее, свинья в апельсинах!
– Профтите! – пробормотал я, кусая филейную часть лобстера, ароматный питательный сок которого летел во все стороны, щедро забрызгивая скатерти и платья девчонок. Я не знал, как его едят, и поэтому ел, как мог.
– Осталось три минуты! – шептала в отчаянии рыжая.
– Хорошо, – ответила Селеста, стирая салфеткой с лица сок лобстера, – Видишь всех этих гостей? Среди них есть некто, кто желает убрать Андреа. Угадай, кто это, и я возьму жизнь убийцы вместо юного скрипача.
– О! Ты бессердечна! – возмутилась Каллисто. – Тут только его родители! А остальные шестеро – его близкие друзья!
Я принялся внимательно рассматривать подозреваемых. Родители невесты, хоть и держались уверенно и гордо, выглядели вполне невинно. В их будущем маячили отличные перспективы. Родители жениха, седые и уважаемые старики, искренне радовались за сына. Дальше шла пара хихикающих подруг, женщин в возрасте тридцати лет, настолько же беспечных, насколько и обеспеченных. Было видно, что они сдружились совсем недавно, а если быть точным – всего пару часов назад, и еще не успели рассказать друг другу все известные сплетни и обсудить свои наряды. Рядом сидели их мужья: полный низкий господин с черными остренькими усами и высокий худой с пышной белобрысой шевелюрой. Очевидно, это были тетушки и дядюшки молодых. Хм, выглядели они вполне безобидно, однако во всех уважающих себя детективах обычно именно дядюшки травят и морят своих племянников.
С краю сидела старушка, что называется, божий одуванчик, и громко обсуждала происходящее со своей карманной шавкой, которая скакала прямо по столу и ни в чем себе не отказывала. А вот рядом с бабушкой скромно и почти незаметно сидел высокий мужчина средних лет; он послушно всех фотографировал и то и дело что-то записывал в свой дорогущий планшет. Скорее всего, это был личный продюсер Андреа, интеллигентный и постоянно занятой. Его дело – бизнес и прибыль, сделки и встречи. Так-так. Он подозвал к себе швейцара и что-то тихо ему сказал. Тот понимающе улыбнулся и отправился на кухню.
Стопроцентно убийцей должен быть именно продюсер! На носу выгодные контракты и постоянные гастроли, а тут – свадебные хлопоты и молодая жена. И хотя Каллисто в растерянности обхватила свою голову руками, у меня совсем не осталось сомнений. Вот вернулся швейцар и поставил на стол бутылку дорогущего красного вина – первоклассная отрава для всех собравшихся. Кстати, наш Лукас шел вслед за ним, волоча за спиной черное офисное кресло на колесиках. Страшно представить, где он его откопал. Надеюсь, не в кабинете начальства.
В любой истории, хорошей или плохой, обязательно должен быть свой герой – обычный скромный парень, который в критический момент восстановит справедливость и спасет мир. В этой истории стать героем решил именно я.
– Лукас! – сказал я громко и требовательно, глядя, как можно серьезней, на нашего пьяненького швейцара. – Видишь вон ту обшарпанную бутылку красного вина на длинном столе? Да, прямо напротив той толстой тетки! Принеси ее сюда! Будь добр, поскорее!
– К вину нужен сыр с фисташками и плесенью, – попросила Селеста с милой улыбкой и тут же добавила серьезно и безжалостно, – Скажи дирижеру, что его вальсы скучны. Пусть играют «Реквием» Моцарта, и пусть скрипка хоть раз не фальшивит.
Лукас, что-то недовольно бормоча себе под нос, послушно направился сначала к соседнему столику. Там швейцары уже разливали вино по высоким бокалам. Я чувствовал себя так, словно только что спас мир, пока… Лукас не прошел мимо длинного стола на кухню. Точнее, к оркестру. О нет, он совершенно не так понял мою просьбу!
Я пытался его окликнуть, но все оказалось напрасно: парень был глух, как дерево. Дирижер взмахнул палочкой, и я впервые в своей жизни услышал бессмертный «Реквием» Вольфганга Амадея Моцарта. Селеста глубоко вздохнула, а ее рыжая подруга с ужасом смотрела на Андреа, полностью игнорируя чье-либо присутствие. Алкоголь придавал мне смелости и отчаяния, я решительно встал, не понимая, чего ждет эта Каллисто и почему не вмешается сама.
Уверенно и быстро я направился прямо к длинному столу, благо между ним и нашим не было и пяти метров. Оркестр гремел в ушах, басы отдавались вибрацией в груди, я подошел вплотную как раз в тот момент, когда вся компания дружно чокалась бокалами, обмениваясь любезностями и улыбками.
