Я представила некоторых пузатых воевод княжества, зажравшихся до неприличия в виду отсутствия военных конфликтов, утянутыми в строгий корсет, который зачастую не дает лишний раз вздохнуть глубоко или свободно пошевелиться, и расхохоталась. Мартен смотрел на меня с недоумением.
— Г-г-госпожа, а если я д-д-добьюсь, чтобы корсет стоил недорого? Я уже п-п-придумал, как сделать такие п-п-пластины из…
— А ну замолкни, паршивец! — старик Иволги стукнул кулаком по столу. — Ты и так все свободное время проводишь, мастеря свои железки! Лучше б пекарней занимался, я ведь не вечен!
Мартен смущенно потупился, покаянно повесив голову. Я откинулась на стуле, мечтая ослабить шнуровку корсета хоть чуть-чуть, уже жалея о своем неумеренном обжорстве за ужином и задумчиво разглядывая старика Иволги и его такого удивительного сына.
— Госпожа Хризштайн, — старичок прищурился и лукаво улыбнулся. — Я вот что думаю, надобно Мартена женить. На крепкой такой бабенке, чтоб всю его дурь к железкам повыбивала, да чтоб за пекарней присматривала, обо мне заботилась. А то ведь от этого паршивца стакана воды не дождешься, будет сидеть в своем подвале, молотком стучать!
Мартен действительно все свободное время и деньги тратил на свои поделки, которые уже занимали почти полподвала, отцу он помогал неохотно, исключительно из сыновнего долга. Да и глупо пытаться сломать человека с таким уникальным пристрастием к механике, заставляя заниматься не своим делом. Ведь случись что со стариком, Мартен тут же забросит пекарню и подастся в Академию. Туда он не поступит, денег не хватит, но вот работу при ней найдет и будет совершенно счастлив, отдавая за гроши свои изобретения бездарным студиозам или профессорам.
— Женим, дедушка Иволги, — мягко сказала я наконец, прекращая их перебранку. — Обязательно женим, сама об этом позабочусь.
Я перевела взгляд на портного.
— Господин Изхази, не сочтите за труд, зайдите завтра в лавку готового платья, купите мужскую сорочку, брюки, жилет, все хорошего кроя да подороже, и… — я замялась, подбирая формулировку. — И самое вычурное и безвкусное, чтоб в глаза бросалось.
— Зачем? И на какой размер подобрать?
— Господина Тиффано помните? На его фигуру и подберите.
Портной пожал плечами.
— Помню я господина инквизитора, как не помнить. Только зачем ему такое?
Я только загадочно улыбнулась.
Завтра мне надо выглядеть не просто хорошо, а отлично, поэтому я плюнула на свои принципы и все-таки спустилась в подвал. Капля отвратительно воняющего жира с грибным эликсиром, смешанная с лавандовым маслом, сотворила настоящее чудо с лицом. Исчезли круги под глазами, кожа засияла здоровым румянцем, вот только взгляд все равно остался мертвым и пустым. Тень приготовила для меня ванну, в которой я теперь отмокала, чувствуя как смывается усталость и уходят последние сомнения. Неслышно на край ванны скользнула тонкая фигура в шелковом платье. Матушка Гён, собственной персоной, слегка сдвинув свои изящные брови, проверила тепло воды и усмехнулась мне. Ее круглое лицо, несмотря на возраст, оставалось чистым и молодым, а глаза сияли не в пример моим.
— Совсем глупой стала, дочка, — прошептала мара, склонив голову на бок и глядя на меня с улыбкой.
— Уйди, — я брызнула в нее водой, и на шелке появились мелкие пятнышки. — Чего пришла?
— Ты главное попробуй, — мара как обычно говорила загадками. — Вдруг получится.
— Что получится? — спросила я и тут же пожалела, не стоило потакать собственному безумному бреду.
— Вдруг в этот раз тебе не будет больно, — взгляд ее прекрасных раскосых глаз был мечтательным.
Вместо ответа я набрала побольше воздуха и с головой ушла под воду, задерживая дыхание до тех пор, пока легкие не стало разрывать от боли.
Все утро я провела за расчетами, прикидывая будущие вложения. Этому меня научил атаман Безумных бардов. Планируя очередную крупную авантюру, Шушье всегда усаживал меня рядом и поучал: «Запиши все риски и траты, сколько дать на лапу стражникам, сколько заплатить мелкой шушере, чтобы информацию найти, какой процент отстегнуть скупщикам, кто может донести, кто просто подвести в нужный момент. А потом сядь и посчитай, может не стоит игра свеч?» И всегда хитро улыбался. Он всегда улыбался, скаля зубы даже в самые опасные моменты. Как оказалось, к торговым и прочим делам такой подход тоже годился. Деньги, заплаченные мелким воришкам и попрошайкам, позволяли мне быть в курсе происходящего в городе, тем более сейчас, когда на кону такая ставка, как состояние помчицы. Еще пришлось щедро прикармливать стражников из громады и церковных служек. В том, что Святой Престол так просто не отдаст мне свои земли, я не сомневалась. Так что вложения были оправданы, трудность заключалось только в том, что похоже в ближайшее время от идеи производства корсетов придется отказаться. Денег, увы, не хватало, если только не найти дополнительные источники. Задумчиво вывела недостаток на бумаге, подводя итог, и вздохнула — значит, будем искать.
Я придирчиво осматривала обновки для господина инквизитора, что к обеду принес портной Изхази. Узкие брюки сочно-зеленого цвета, кричащая шелковая рубашка канареечного оттенка и жилетка из светлой кожи — не слишком пестро получается, я с сомнением покачала головой. Господин Изхази обеспокоенно поерзал на стуле:
— Госпожа Хризштайн, вам не нравится? Вы сами просили то, что поярче.
— Не нравится, — кивнула я. — Потому что недостаточно ярко. Недостаточно вульгарно. Недостаточно бросается в глаза. Демон!
Я с досадой швырнула тряпки на стол.
— Неужели не было красного, например?
Портной развел руками.
— Это самые яркие тона, все остальное было темных оттенков, простите.
Я задумалась, выстукивая костяшками пальцев по столу неслышную мелодию. Мысли сбились и теперь крутились вокруг вопроса — как инквизитор узнал, что это был именно колыбельный мотив? Я напевала без слов, а мелодия была тягучей и больше похожей на церковные песнопения, чем на колыбельную. Я ведь слышала слова, а инквизитор нет. Так откуда он узнал? Всего лишь несколько строчек, хорошо бы узнать текст полностью. Вот только откуда? Я вскинулась, идея пришла неожиданно.
Через два часа прибежал запыхавшийся Антон, принес именно то, чего так не хватало в костюме для господина инквизитора.
— Хриз, зачем тебе все это? — Антон махнул рукой на увесистый саквояж, который извозчик с трудом грузил в экипаж. — Скажи, что не будешь опять воровать, пожалуйста.
— Антон, милый, ну что я могу воровать в борделе, сам подумай, — я потрепала его по волосам.
