Радовало только одно: спящую женщину рехнувшийся кот не беспокоил. София, отправившаяся в кровать, наказала брату охранять гостью, предварительно рассказав историю, после которой волосы у Курта встали дыбом, и попросила «срочно разбудить Ника, если она проснется». Сказать по правде, он и сам не знал, чего хочет сильнее: чтобы она спала еще целую вечность или чтобы, наконец, проснулась: так он сможет положить голову на подушку, а потом открыть глаза и понять, что видит плохой сон.
Кот тем временем вышел за дверь и вернулся снова. Курт наблюдал за тем, как Сильвер делает очередной круг по комнате, осматривает и обнюхивает каждый угол, а потом возвращается к его стулу. Переведя дух, животное предприняло еще одно маленькое путешествие, взобралось на подоконник и устроилось там. Вот тут-то Курт и обратил внимание на то, что кот каждый раз обходит кровать женщины стороной.
— Боишься? — спросил он, вперив взгляд в съежившийся на подоконнике мохнатый комок. — То-то же. Сиди там и больше не приставай! Ты разбудишь всех, кто еще не проснулся от твоих криков!
Но кот будто нарочно испустил душераздирающий вопль, а потом спрыгнул на пол и направился к Курту. Думал молодой человек недолго: передвинул свой стул и сел на расстоянии вытянутой руки от гостьи. Дана. Кажется, София называла ее именно так. При виде этого Сильвер принялся выть с новой силой — впечатление было такое, что у него открылось второе дыхание — но Курт и бровью не повел. И правильно сделал: через несколько минут кот охрип, вой поутих, и животное, издав пару похожих на человеческие стоны звуков, успокоилось.
Во сне Дана напоминала маленькую девочку: сложенные под щекой ладони и теплая улыбка. Курт вспомнил рассказанную Софией историю. Ох уж эта ее любовь к страшным сказкам! В детстве она донимала мать, выпрашивая новые подробности, тогда как Курту хватало только прозрачных намеков на ужасных существ. И его уверенность была бы абсолютной, если бы не две вещи. Первая — странное поведение кота, который боялся женщину смертным страхом. Вторая — чересчур складный рассказ обо всем, начиная от приключения Софии и Мириам у ручья и заканчивая историей Ника.
Его сестра была впечатлительной дурочкой, верила всему, что ей говорили, но совершенно не умела лгать и что-то придумывать. И уж тем более не смогла бы из воздуха создать такую детальную историю. Да и ему это не под силу — а он каждый вечер сочинял для Мириам новую сказку. Словом, каким бы невероятным все это ни казалось, София искренне верила и пыталась убедить остальных в следующем. Женщину с серебряными волосами и шакрамом на поясе зовут Веста, и она вовсе не такая беззащитная, какой хочет казаться. То же самое можно сказать и о Дане, ее больше-двух-тысяч-лет ровеснице — той самой, которая сейчас лежит перед ним, и которой крепко досталось от другого вампира. Ну, а человек в черном, которого Курт про себя окрестил каланчой — их брат, его зовут Винсент, и ему тоже досталось от другого вампира, пусть и не так сильно, как Дане. Но перед этим он спас Мириам и успел хорошенько навалять своему противнику. И — София была в этом уверена — в скором времени другому вампиру наваляют еще, подойдя к делу более основательно, и после этого он уже никого беспокоить не будет: его долгая жизнь подойдет к концу.
— Винсент, — нарушила тишину Дана, не открывая глаз. — Мне снился отец! Мы с Вестой пришли к ручью…
Она перевернулась на спину и посмотрела на Курта из-под полуопущенных ресниц.
— А, смертный мальчик. Хорошо, что ты пришел. Я голодна. А где Винсент?
— Винсент? — переспросил Курт. — А… не знаю. Но, думаю, скоро придет. Вы хотите есть? Я могу…
— О, ты так мил. Я в состоянии пить кровь самостоятельно. Тем более что я отлично выспалась, а после сна хочется перекусить.
Курт приготовился отпрянуть, но не успел: Дана уже цепко держала его за подбородок. Он вспомнил, как Веста отреагировала на его попытку посмотреть шакрам: у нее тоже были тонкие нежные пальцы, а хватка — железная.
— Неужели я тебе не нравлюсь?
Молодой человек не ответил, завороженный серыми глазами Даны. Ему казалось, что они меняют свое выражение: становятся то теплыми, то холодными, то зовут, то отталкивают… наконец, гостья отпустила его, и он отошел на несколько шагов.
— Ну что же, тогда пойдем по сложному пути.
Дана села и убрала в сторону одеяло. На ней было короткое платье из легкого полупрозрачного материала, и Курт попробовал отвести взгляд — но не тут-то было.
— Похоже, что все-таки нравлюсь! Спорим на мой перстень, что ты за свою коротенькую жизнь еще ни разу не видел обнаженную девочку?
Курт шагнул к кровати и остановился, а Дана поманила его пальцем.
— Если я тебе нравлюсь, то почему бы тебе не сесть рядом? Я не обижу тебя и не сделаю больно, обещаю. Будет весело.
Взгляд молодого человека остановился на шраме, который пересекал плечо Даны: белесая ниточка выделялась на смуглой коже. Отнюдь не единственная, как он заметил чуть погодя, но шрамы женщину не портили — совсем наоборот: она выглядела дикой и от этого еще более привлекательной.
— Ну, мальчик, — поторопила его Дана. — Ты ведь хочешь разглядеть все как следует?
— Дана, прекрати, — вдруг раздалось за спиной, и Курта будто ветром сдуло — он отошел к окну и сел на подоконник. И только сейчас понял, как напуган: у трусливого зайца сердце и то билось медленнее.
В дверях появилась обладательница шакрама, а за ней — и каланча собственной персоной. Они принесли с собой запах костра, платяной мешочек и пучок травы с острыми резными листьями.
— Винсент!!! — завопила Дана на такой высокой ноте, что тот, к кому обращались, поморщился, а Курту и вовсе показалось, будто он оглох. — Я голодна!
— Я уже объяснял тебе, почему несколько дней следует воздерживаться от человеческой крови. Ты тратишь много сил на то, чтобы переваривать ее. Ты должна принимать более питательную пищу. И лекарства.
От нравоучительного тона у Курта заныли зубы.
Веста подошла к Дане и села на кровать.
— Не переживай, сестра, — сказала она. — Сейчас я накормлю тебя. А потом, когда ты выздоровеешь, сама приведу тебе человека. Хорошо?
— Я хочу его, — заявила Дана капризно, указывая на Курта.
— Это сын хозяина дома. Питатьсяим будет невежливо. Я приведу тебе кого-нибудь другого.
Дана надулась, сложив руки на груди, а Веста сняла с руки серебряный браслет — тонкую цепочку, на которую были нанизаны монеты — и жестом подозвала Курта.
