Девица Цветок Мандарина, прижимая к груди лубяной короб, поклонилась ему на бегу.
— Иди, иди, — благосклонно промолвил староста. — А ежели он попросит чего, так ты уж того… сама знаешь.
Затем он свирепо посмотрел на Суна-Середняка и рявкнул:
— Поворачивайся, ленивая скотина! Еще раз замечу, что ты принялся за «дважды шесть» вместо того, чтобы работать — всю холку измочалю палками!
Сун, горестно скривившись, прикинулся, будто проявляет небывалое усердие.
— То-то же, — проворчал староста. — Глядите у меня, сброд… Ну, я пошел, — объявил он в пространство. — Дел невпроворот. И осмотрщика трупов принять, и к визиту высокородного господина Лю приготовиться. Эх, жаль, тигриной шкуры нельзя преподнести…
Едва только он удалился со двора, как Сун-Середняк бросил недотесанную доску и улегся в тенечке, закинув руки за голову.
— Может быть, еще поработаем? — робко спросил холуй-помощник.
— Успеется, — буркнул Сун.
— Но ведь тигра он и вправду сжег своей свечкой. Я сам видел: одни кости, белые-белые, будто сахарные…
— Подумаешь! — фыркнул Сун. — Я бы тоже так сумел, кабы меня ,учить этому Ремеслу битых пятнадцать весен. Да только некогда мне пустяками заниматься. Я человек серьезный, работящий.
Влажный полумрак дома был исполнен запаха трав. Большой Ман, укутанный под горло стареньким одеялом, лежал на циновке, глаза его были смежены. Голова и правая рука, безвольно брошенная поверх одеяла, были замотаны тряпьем. Сквозь пеструю ткань проступали черные пятна крови. В изголовье сидел старик Чу и что-то толок в каменной ступке.
— Вот хорошо, — сказал он, завидев Мандаринку. — Хорошо, говорю, что пришла. Побудь с ним. А то за всем глаз нужен. Того и гляди последнее растащат, покуда хозяин хворает. А я схожу в лес, еще травок пособираю.
— Как здоровье господина Мана? — осведомилась Мандаринка, опустив глаза.
— Жар его мучает, — сказал старик Чу. — Но это пройдет, надо думать. И уж тогда беспременно встанет Большой на ноги. Если, конечно, раньше не помрет.
Когда старик ушел, Мандаринка заняла его место в изголовье и положила узкую ладошку на горячий лоб Большого Мана.
— Не желает ли господин свежей курятинки? — спросила она ласково. — Или хотя бы душистого чая со сладостями?
Ман открыл глаза.
— Нелепо, — сказал он сиплым шепотом. — Я не должен был поддаваться страстям. Теперь вот лежу, слабый, немощный, как дитя. И ни к чему не пригоден. Даже козу отхлестать хворостиной… не то что демона прогнать. Быть может, я лежу вот здесь… а демон уже близко… а я лежу…
— Небесные силы охранят нас от демонов на короткое время, — сказала Мандаринка. — А потом господин Ман выздоровеет, и нам вовсе ничто не будет угрожать.
— Все равно нелепо, — повторил Ман с упрямством. — Каждый должен заниматься своим Ремеслом. А они мне даже крышу не могут починить второй уже месяц.
— Крышу вам непременно починят. И посевы обиходят. Господин Ман ни в чем больше не познает нужды.
— Вы не убедили меня, уважаемый, — пробормотал Ман, и девица поняла, что он бредит, принимая ее за кого-то другого. — Бесспорно, и презрение годится для того, чтобы возжечь свечу, и этого вполне достанет, чтобы совладать с паршивым тигром… но для демона требуется настоящий огонь! Где такой взять… от чего возжечь? Нужна не только сила чувств, но и чистота их, сравнимая с небесным нефритом… любовь, одна только любовь, которая забыта нами в суете, в мелочном озлоблении на неурядицы преходящего бытия… вот тогда будет сильное пламя, пламя против всех демонов этого мира! Полюбить этих людей, полюбить, несмотря ни на что… подлых, жестоких, неблагодарных… в конце концов, и у них есть своя правда… Мы не умеем, но мы должны научиться!
— Господин Ман не прав, — забывшись, с обидой в голосе возразила Мандаринка. — Вся деревня благодарна ему за великий подвиг!
— Это пройдет, — сказал Ман. — Забудется. И тогда — все сызнова…
— Может быть, — вздохнула Мандаринка печально. — Память на добро короче воробьиного клюва. Но сегодня-то мы еще помним!
Ман не отвечал. Он лежал, вперив неподвижные блестящие глаза в дыру на потолке, за которой полоскался привычный лоскут блекло-синего неба.
Цюй Юань. Пер. с китайск. А. Гитовича.
Ши У. Пер. с китайск. И. Смирнова.
Ли — 400 метров.
Жить в пыли и на ветру — вести блудный образ жизни.
Чжугэ Лян — великий китайский — полководец III в. н. э.
