Очнулась девочка от того, что старуха взяла её за плечи и встряхнула.
— Видал? — сказала ключница священнику. — Она не выдержит. Она крепкая девочка, но такого ей не выдержать.
— У нас нет другого выхода, — нетерпеливо, будто не в первый раз произнёс отец Бенлиус.
— Скажи им, что девчонка умерла, — так же нетерпеливо бросила старуха. — Давай обрежем ей волосы, новые вырастут светлыми. Сёстры никому ничего не расскажут. Никто не узнает.
— Мы не можем так поступить. Нас почти в лицо обвиняют во лжи!
— Она не выдержит испытания! Зачем её зря мучить? Ты представляешь, что с ней сделают?! Или ты хочешь, чтобы она призналась в обмане? Ты и так, и так убиваешь её!
— Мы сделаем всё, что возможно. Мы соберём лекарей и они подтвердят, что заживление протекает необыкновенно быстро — с помощью Заступника. Мы найдём ведьму. Если случится худшее, мы заберём её в монастырь на вечное покаяние.
Эрна с надеждой смотрела на ключницу. Ей приходилось напрягать все свои силы, чтобы не завопить от страха. Раскалённая подкова! А кожа её, как назло — нежнее шёлка! Это всё дядюшка Виль! Он заставлял натирать руки, чтобы походить на знатную барышню.
Это всё дядюшка Виль!
Он её заманил сюда, подставил и бросил!
Это всё он!
Ключница неожиданно выругалась грубым словом, которое Эрна слышала у солдат.
— Ты доигрался, Коум, — презрительно сказала он и ухватила девочку за плечо. — Пойдём, Нинета. Что бы тебя ни ждало, больные-то ждать не могут.
* * *
Душа Эрны словно оцепенела. Она безвольно переставляла ноги, следуя на ключницей. Виль не научил её переносить боль. Он много раз говорил, что прозревшие должны уметь вытерпеть любую пытку, но так и не научил. Может, жалел, как говорила госпожа Татин. Может, боялся мамы… если он вообще чего-то боялся. Не то чтобы Эрна была неженкой, вопящей от любой ссадинки. Но руки в огонь она всё-таки не совала.
— И не вздумай сбежать, — с кривой ухмылкой сказала девочке сестра Утабио.
— Что? — не сразу поняла её Эрна.
— Сбежать, говорю, не вздумай. Тебе не выйти за стены, тут везде посты. В прошлый раз вышло трогательно, — она хрипло рассмеялась, — но второй раз в эту сказочку никто не поверит.
— Что вы говорите? — очнулась девочка. — Какую сказочку? Почему вы думаете…
— Уж передо мной-то можешь не притворяться, дурочка. Ты маленькая пакостная врунишка, уж я-то знаю!
— Я не…
— Все ведьмы — пакостные обманщицы, а ты одна из них, — безапелляционно сообщила ключница.
— Неправда!
— Ври-ври, — невесело хмыкнула сестра Утабио. — Мне ли не знать…
Она воровато огляделась по сторонам, но на них никто не смотрел. Тогда она щёлкнула пальцами и пыль под их ногами взметнулась вверх, заплясала в утренних лучах, а потом растаяла, как будто её и не было. Эрна раскрыла рот. Она никогда не видела ничего подобного, но вообще чары было не очень-то сложными… одними из тех, на которые ведьма способна в собственном доме, пропитавшимся её колдовством.
— Мою мать сожгли на костре, — сказала ключница тихо и равнодушно, — а меня отправили в монастырь на строгое покаяние… я была помоложе тебя, пожалуй…
Она немного помолчала, а потом добавила с прежним безразличием:
— Я отравила тогдашнюю аббатису.
— Вы?!
— Что ты так смотришь? Да, я. Она была единственная в обители, кто знал обо мне правду. Случайно дала не то лекарство… с каждым может случиться… все решили, что она сама ошиблась… что Заступник забрал её. Письма, с которыми меня прислали, сгорели… следователь никогда не интересовался моей судьбой… позже он уехал в другое место… матушка Грэния была так добра, что позволила мне сменить имя…
Эрна лихорадочно размышляла, что бы на это ответила другая, обычная девочка. Слепая.
— Вы не признались в этом своему исповеднику? — выдавила она.
— Зачем? — пожала плечами ключница. — Мне не хотелось и его убивать. Я усердно трудилась и вскоре новая аббатиса стала смягчать моё послушание. Ей приходилось приказывать мне отдыхать, можешь себе представить, как я старалась? Постепенно…
Девочка кивнула. Ну да. Умная, беспринципная и трудолюбивая. Ужасное сочетание. Постепенно она добилась власти над монастырём, ведь именно от ключницы зависит всё хозяйство.
— Но зачем вы мне…
— Ты же никому не расскажешь, — неприятно улыбнулась сестра Утабио. — Кто тебе поверит? Я оставила все штучки в прошлом. Тебе тоже придётся. Я хотела, чтобы ты поняла: я вижу тебя насквозь. Ты лжива и порочна. Но у тебя умелые руки, дитя моё, и ты не боишься грязной работы. Пусть нас с тобой судит Заступник, а пока мы живы — надо работать.
Она подтолкнула девочку в спину.
— Иди и трудись, Нинета, — приказала она. — Это будет твоей молитвой.
Эрна послушно шагнула вперёд, но ключница вдруг удержала её на пороге.
— Дай-ка сюда, — сказала она, взяв девочку за правую руку. Эрна ошеломлённо повиновалась и сестра Утабия привязала руку ей за спину. — Вот так! Привыкай, пока можешь. После испытания ты надолго сделаешься однорукой.
У Эрны задрожали губы.
— Не хнычь! — резко оборвала её ключница. — Если ты позволишь себе раскиснуть, ты не сможешь трудиться во славу Заступника. Кто поможет больным и раненым? Сестра Дезире? Она только и может, что молиться!
— Но разве молитвы… — начала было девочка, сама не веря в свои слова. Но будь она на самом деле слепой, она бы считала же, что молитвы Заступнику помогают, правда?
Сестра Утабио неприятно улыбнулась.
— Не перед той публикой стараешься, девочка. Иди работай.
* * *
Как сообщили Эрне, они должны были через несколько дней выехать к Аролу, который ожидал ютанского король со своим наследником и с Арелином, старшим сыном рыцаря лю Дидье. Всё время до отъезда сестра Утабио заставляла девочку работать только левой рукой, отвязывая правую только когда та слишком уж затекала. Эрна не жаловалась. Приём сестры Утабио напоминал ей обучение у Танцующего Кабана, когда тот, бывало, завязывал девочке глаза, чтобы она училась ориентироваться в полной темноте и доверять своему слуху. Работать одной рукой, тем более левой, было тяжело и непривычно, приходилось всё продумывать наперёд, как она упрётся и перехватит инструмент или вовсе падающего больного. Это было бы даже полезно, если бы не ужас, который ждал её впереди. И ничего нельзя было сделать! Днём она всё время на глазах, ночью спала в длинной комнате с десятком монахинь. Часовые охраняли монастырь и днём, и ночью. Следили они больше за тем, что творилось снаружи, но…
* * *
Ночью Эрна проснулась от ощущения чужого присутствия. Как будто неверная нота вмешалась в привычные ночные звуки, дыхание, сопение и храп спящих монахинь. Шорох одежды, непохожей на монашеские рясы. Шаги, слишком тяжёлые и широкие для женщины.
Девочка бесшумно скатилась с кровати, сжимая в руках самодельную удавку. С тех пор, как она лишилась ножа, Эрна и думать не могла уснуть без кусочка верёвки, на один конец которой была подвешена монетка.
Кто-то тихо-тихо крался по комнате, но таиться он не умел и никогда не учился. Вот сапог запутался в устилавшей пол соломе. А вот он шваркнул подошвой о камень. Эрна осторожно выглянула из-за кровати. Чужак нёс с собой свечку, с которой наклонялся над каждой спящей женщиной. Кого он отыскивает?
Закричать, поднять шум? Или подождать? Спрятаться или напасть на него? Вот тебе и часовые! Или он убил их? Почему тогда не убивает женщин? Стоит хотя бы одной проснуться…
Эрна осторожно переползла под соседнюю кровать, которая располагалась дальше от входа, чем её собственная. Он наклонится над её кроватью и тогда она сможет воспользоваться удавкой. Если постараться и сделать всё тихо…
Огонёк приближался. Девочка сжалась как пружина… и вдруг узнала ночного гостя.
Вот тебе и воин Заступника! Она вернулась к своей кровати.
— Брат Озейн! — прошипела она негодующим шёпотом. — Что ты тут делаешь?!
