– Ты кто? – спросил Хелот машинально, не слишком надеясь на ответ.
Но существо откликнулось хрипловатым ломким голосом:
– Я дракон. А ты?
– Мое имя Хелот из Лангедока. Я дакини.
– Делай то, зачем пришел, Хелот из Лангедока, дакини, – сказал дракон, пригибая вниз все три шеи.
– Что делать? – Хелот растерялся.
– Ты пришел убить дракона. Я дракон, – упорно повторило существо. – Делай. Мне страшно. Делай быстрее.
– Но не могу же я убить тебя, – пробормотал Хелот, окончательно сбитый с толку. – Я думал, меня ждет битва с огнедышащим кровожадным чудовищем… О Боже… – Он помотал головой и коснулся железных ошейников. – Кто сделал это с тобой, малыш?
Чувствуя себя полным идиотом, Хелот принялся осторожно снимать с детеныша ошейники с шипами. Точно так же год назад Гури Длинноволосый возился с насмерть запуганным мальчиком по имени Тэм. Оруженосец Хелота, видимо, тоже вспомнил об этом, потому что метнул в сторону своего хозяина лукавый взгляд и усмехнулся.
Дракон задрожал, когда человек коснулся его шерсти, нащупывая застежки, и Хелот ласково погладил его по спине.
– Разве не знаете? – сказал дракон, высунув одну из голов из-под локтя лангедокца. – По соседству с нами живут свирепые тролли! Народ холмов – так они себя называют. Они ходили в наши земли походами, они оставили после себя дымящиеся пещеры, множество убитых драконов, множество калек с переломанными крыльями… Чтобы они не опустошали больше наши пещеры, племя драконов каждый год приводит сюда, к озеру Лох Бел Драгон, одного драконьего детеныша, чтобы его растерзали и пожрали кровожадные тролли и тем насытили свою неутолимую злобу…
Хелот освободил последнюю шею.
– Как тебя зовут, малыш?
– Лохмор, – сообщил дракон. – Это значит – «Светлый».
– А где у тебя крылья? – спросил осмелевший Тэм.
Дракон повернул в его сторону одну из голов.
– Еще не выросли, – объяснил он.
– Хорошо, – сказал Хелот поспешно. – Ты свободен, Лохмор. Иди домой. Думаю, тролли никогда больше не будут убивать драконов.
Лохмор замотал сразу тремя головами.
– Не, – сказал он, – домой не пойду. Дома мне делать нечего.
– Почему? – спросил Хелот, с тоской предчувствуя, что сейчас еще одно преданное сердце объявит о решении связать свою судьбу с судьбой Хелота из Лангедока, который является самым лучшим, самым добрым, самым отважным… С него вполне хватало Тэма с его неуемной энергией.
В своих дурных предчувствиях Хелот не ошибся.
Дракон моргнул карими глазами и непонятно сказал:
– Я существо иного вида.
Он покосился на Хелота – не станет ли презирать за такое признание. Поскольку Хелот понятия не имел, что такое «существо иного вида», то ни один мускул не дрогнул на его лице. Успокоенный выражением его глаз, дракон продолжал:
– Значит: тот, кто не похож на остальных членов племени. Мое племя черное. Я белый.
– Ну и что с того? – недоуменно спросил Хелот.
– Значит: отмечен духами. Духи заранее метят жертву, наделяют странной внешностью, чтобы все видели, все знали. Таких другие обходят стороной. Мы не знаем, какой дух – добрый или злой, мы не знаем, ради чего он нас отметил. Мы не живем, только ждем дня, когда за нами придут. Настал день, и пришли за мной. Племя не примет меня обратно. – Дракон помолчал и застенчиво добавил: – Я белый.
Хелот и Тэм обменялись быстрыми взглядами.
– Нет уж, Лохмор, – решительно сказал Хелот. – Ты останешься в драконьих землях. Мне совершенно не нужен дракон. Я хотел бы странствовать налегке… – Он покосился на Тэма и безжалостно заключил: – ОДИН.
– Мы можем подарить его баронессе Имлах, – сказал Тэм, пропустив последнее замечание Хелота мимо ушей.
– Вот уж нет! – отрезал Хелот. – Я никогда больше не стану распоряжаться судьбой свободного существа. Слишком тяжелое бремя.
– Пусть он сам выбирает, – предложил Тэм.
Хелот пожал плечами. В конце концов, он выполнил свой обет: освободил Народ от страха перед драконами.
Он огляделся по сторонам и заметил пологую обходную дорогу, которая выводила от Озера Драконьей Пасти к вершине холма медленно, но верно. Они с Тэмом так торопились дать бой чудищу, что бросились напрямик, не заметив безопасного пути.
Хелот пошел в сторону дороги. Тэм – за ним, а следом за Тэмом припустил и дракон.
– Не обращай на него внимания, – сказал Хелот Тэму. – Он скоро устанет.
Но миля за милей оставались позади, а за людьми, вскидывая толстенький кругленький задик и разбрасывая короткие лапы все бежал и бежал маленький дракон. Три его шеи были вытянуты параллельно земле, лохматые кисточки над ушами болтались.
Хелот остановился. Лохмор подбежал ближе и уселся по-собачьи, выпрямив спину. Карие глаза горели в темноте, как шесть красных свечек.
– Эх ты, – сказал ему Хелот, – малыш… Иди сюда. Ты будешь есть пшеничные лепешки?
Армия Моргана вошла в Серебряный Лес на закате, когда стволы деревьев мерцали розовато-золотистым светом в лучах заходящего солнца. И, как всегда, в этом благословенном месте царили тишина и возвышенный покой. Будь Морган трезв, ему отвратительно было бы видеть, с какой хозяйской бесцеремонностью трое солдат принялись рубить дерево, чтобы развести костер и устроить походную кухню. Его замутило бы при виде того, как эти чужие люди разрывают чистые мхи и устилают себе постель. Но Морган был пьян, и Алькасар усадил его на большой полковой барабан.
Полковник, с которым у бродячего мага в последние дни возникли серьезные трения, был занят, распоряжаясь сооружением лагерных укреплений из обозных повозок. Остальными солдатами командовал пьяный Морган.
– Ребята! – заплетающимся языком выкрикнул он. – Слушайте, здесь каждый камень – наш враг. Исконный враг людей. Кое-кто из вас об этом уже знает… Поэтому разбивайте, бейте, крушите их без пощады!
Отдав этот приказ, Морган Мэган помрачнел еще больше, отыскал глазами сарацина и велел ему принести еще вина. Алькасар повиновался. Бесстрастный вид этого человека выводил Моргана из себя.
– Сам почему не пьешь, басурман? – вопросил Морган. – Трезвым хочешь быть? Козни строишь? Интриги плетешь? Думаешь провести Моргана, пока Морган пьян?
По лесу гулким, отдаленным рокотом пронеслось:
– Моррганн…
Морган Мэган взмахнул рукой, брызнув себе на колени вином из фляги.
– Видал? Ждали меня, окаянные. Небось трепещут теперь. Правильно трепещут, потому что я… – Он вытянул шею и прокричал с пьяной старательностью: – …под корень вырублю неблагодарных! В труху их искрошу!
Алькасар слушал с неподвижным лицом. Морган поймал себя на желании отдать приказ выколоть эти черные непроницаемые глаза.
